Гвардии генерал. Звезды на крыльях (сборник). Леонид дудин. «гвардии генерал соколов». главы из книги

Ф огель Ян Янович (в ряде документов Иван Иванович)- командир 120-й гвардейской Рогачёвской Краснознамённой стрелковой дивизии 41-го стрелкового корпуса 3-й армии 2-го Белорусского фронта, гвардии генерал-майор.

Родился 24 декабря 1898 года на хуторе Дурес Вольмарского уезда Лифляндской губернии, ныне в регионе Видземе Латвии. Из крестьянской семьи. Латыш.

Окончил двухклассное училище, затем учился в семинарии в городе Валмиера. Участвовал в революционном движении. Работал грузчиком в городе Валмиера. Член РСДРП(б) с 1914 года.

С февраля 1917 года служил в русской армии, рядовой Латышского запасного полка. С ноября 1917 года - в отряде Красной Гвардии Риги. В феврале 1918 года приехал в Петроград и назначен в Центральный штаб Красной Гвардии.

В Красной Армии с апреля 1918 года. Практически сразу был откомандирован на работу в органы Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, там был адъютантом председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского, представителем ВЧК в Вологодской и Северной губерниях, с января 1919 года - следователем по особо важным делам особого отдела ВЧК.

Участник Гражданской войны с сентября 1919 года - заместитель начальника особого отдела 14-й армии Южного фронта, с июня 1920 - комиссар Ганжинского стрелкового полка, с сентября 1920 - начальник партийного бюро городов Кисловодск и Карачай. С сентября 1921 года - начальник секретного отдела Пятигорской губЧК.

С марте 1922 года окончательно переведён в Красную Армию, на политработу. Служил в 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии 1-й Конной армии Северо-Кавказского военного округа: командир-комиссар эскадрона, комиссар полка, секретарь дивизионного партийного бюро. С мая 1924 года - помощник военного комиссара 7-й кавалерийской дивизии Западного военного округа, с августа 1924 - военком 2-й кавалерийской дивизии Уральского военного округа и 4-й кавалерийской дивизии Ленинградского военного округа.

В 1927 году окончил Ленинградские военно-политические курсы имени Ф. Энгельса. С сентября 1927 года - военком 6-й кавалерийской дивизии. С сентября 1928 по август 1931 года - военком Одесской кавалерийской школы, затем на учёбе. В 1933 году окончил Военную академию РККА имени М.В. Фрунзе. С ноября 1933 года - командир 38-й стрелковой дивизии. Комбриг (26.11.1935).

11 февраля 1938 года комбриг Фогель Я.Я. был необоснованно репрессирован, арестован и уволен из РККА за якобы совершённое контрреволюционное преступление. Поскольку следственного дела по обвинению Я.Я. Фогеля в архивах не сохранилось, достоверно неизвестно, в чём он обвинялся.

Военным трибуналом Северо-Кавказского военного округа 9 мая 1941 года при рассмотрении дела Я.Я. Фогель был оправдан и освобождён. Но в Красной Армии его не восстановили и он был зачислен в запас. С началом Великой Отечественной войны ситуация не изменилась, все заявления Фогеля о зачислении в РККА остались без ответа - вышестоящие начальники перестраховывались от возможных неприятностей. Только в октябре 1941 года комбриг Я.Я. Фогель был восстановлен в РККА, но на фронт не попал. Он был назначен начальником военной кафедры Одесского института инженеров водного транспорта (институт работал в эвакуации в Ростове-на-Дону, а затем в Самарканде). С июня 1942 года - начальник отдела Всеобуча штаба Приволжского военного округа.Полковник (27.01.1943, переаттестован из комбригов с понижением).

На фронтах Великой Отечественной войны полковник Фогель с июля 1943 года. С июля 1943 года - начальник штаба 80-го стрелкового корпуса 3-й армии Брянского фронта, с октября 1943 года - заместитель командира 41-го стрелкового корпуса в той же армии на Центральном фронте. Участник Орловской, Брянской и Гомельско-Речицкой наступательных операций.

С ноября 1943 года командовал 120-й гвардейской стрелковой дивизией Белорусского фронта, участвовал в Рогачёвско-Жлобинской и Калинковичско-Мозырьской наступательных операциях.

В ходе последней из этих операций дивизия под его командованием форсировала Днепр у села Вишин, удержала и расширила занятый плацдарм, а 24 февраля 1944 года стремительно ворвалась в город Рогачёв и успешно действовала при его освобождении. За этот подвиг был представлен в марте 1944 года к званию Героя Советского Союза, но командующим фронтом К.К. Роккосовским эта награда была заменена на орден Ленина.

В ходе Белорусской стратегической наступательной операции командир 120-й гвардейской стрелковой дивизии (3-я армия, 2-й Белорусский фронт) гвардии генерал-майор Ян Фогель умело организовал прорыв сильно укреплённой обороны противника на реке Друть в районе населённого пункта Веричев Бобруйского района Могилёвской области Белоруссии.

Дивизия генерал-майор Фогеля Я.Я. 24 июня 1944 года форсировала Друть и к 8 июля 1944 года с боями освободила свыше 250-ти населённых пунктов, с боем форсировала три водных рубежа, завершив окружение бобруйской группировки противника. За эти дни бойцами дивизии захвачено 2 800 пленных, 51 орудие, 39 миномётов, 167 пулемётов, 80 автомашин и много другого военного имущества. В бою 8 июля 1944 года за город Новогрудок генерал Фогель Я.Я., находившийся как всегда впереди, был ранен и скончался 13 июля 1944 года. Похоронен в посёлке городского типа Дятлово Гродненской области Белоруссии.

У казом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года за умелое командование полком, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм гвардии генерал-майору Фогелю Яну Яновичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Гвардии генерал-майор (3.06.1944). Награждён двумя орденами Ленина (23.07.1944, 10.04.1945 - посмертно), орденами Отечественной войны 1-й степени (24.12.1943), Красной Звезды (1936).

Именем Героя названы улицы в городах Минск и Валмиера; в посёлке городского типа Дятлово на улице его имени установлен памятник.

Биография дополнена Антоном Бочаровым (пос.Кольцово Новосибирской области).

Герой Советского Союза, командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса, гвардии генерал-майор А. В. Лапшов.

1943 год. (фото справо)

В районном центре села Ульяново Калужской области, в скромном сквере расположена братская могила, в которой покоятся отважные войны 11-й гвардейской армии, отдавшие жизнь в боях с фашизмом за освобождение советской земли. Рядом установлен памятник и бюст генерала. На мемориальной доске, установленной в честь моего прадеда, надпись: "Вечная память героически погибшему в боях за Родину гвардии генерал-майору, Герою Советского Союза Лапшову Афанасию Васильевичу".

Вся жизнь моего прадеда связана с военной службой, насыщена боевыми событиями. Жизненный путь героя с пензенской земли был из правил исключения. На всём протяжении своей жизни Афанасий Лапшов совершал героические подвиги: - будь-то в годы первой мировой войны, в борьбе с белогвардейцами в годы Гражданской войны, в далёких горах Испании, в боях с фашизмом в годы Великой Отечественной войны. Всюду с присущей ему энергией и мужеством, не уронил честь русского солдата.

Учился А. В. Лапшов у революции, знания почерпнул у народа. Почти безграмотным ушёл в армию, а военные академии кончал, когда командовал воинскими подразделениями.

Боевое крещение А. В. Лапшов получил в годы первой мировой войны. За мужество и отвагу в боях против войск кайзеровской Германии ему присвоили звание младшего командира, он был награждён тремя георгиевскими крестами. В дни Февральской революции находился в окопах, а когда началась Октябрьская социалистическая революция, А. В. Лапшов принял в ней самое активное участие.

В начале гражданской войны А. В. Лапшов вернулся в родную деревню Чемизовку. Здесь он вступил в ряды Коммунистической партии. Вскоре по партийной мобилизации бывший унтер-офицер был направлен на Восточный фронт.

Учавствовал в боях в Якутии, громил белогвардейские банды на реке Тобол, в Иркутской губернии.

Наступили мирные дни. А. В. Лапшов становится слушателем Киевской объединённой школы среднего комсостава. После окончания курсов "Выстрел" его назначают командиром 109-го стрелкового полка.

Когда в Испании фалангисты Франко с помощью немецких и итальянских фашистов развязали кровопролитные бои против республиканцев, А. В. Лапшов сражался в 12-й интернациональной бригаде.

Там Афанасия Васильевича знали как подполковника Атанасова. Мужественно и храбро сражался с фашизмом Атанасов под Балегером, в горах и долинах Каталонии, на берегу горной реки Эбро. Здесь он быстро освоил испанский язык, подружился с интернационалистами разных стран.

В долине горной реки Эбро, под звуки воздушных сирен и грохот боя, не раз встречался А. В. Лапшов с простой крестьянской девушкой Эрерой Фернандес Милягрос. Их горячо, с особой симпатией поздравляли друзья-интернационалисты, когда узнали, что они поженились в Барселоне.

5 июля 1938 года лондонский комитет по невмешательству принял решение эвакуировать иностранных добровольцев из Испании. В Барселоне состоялся прощальный парад интернациональных бригад. Они ушли, а для Милягрос, которая уже ждала ребёнка, потянулись долгие месяцы ожидания встречи с мужем. Под непрерывными бомбёжками она с трудом добралась до французской границы и оказалась в концлагере для беженцев. Потянулись мрачные дни неволи. Но однажды за ней приехал сотрудник советского посольства в Париже. Ей предстоял долгий путь к мужу.

Афанасий Лапшов, участник гражданской войны в Испании .

По возвращении на Родину А. В. Лапшов командовал стрелковым полком, который дислоцировался в Одесском военном округе. Здесь его застала Великая Отечественная война. 109-й Чонгарский стрелковый полк одним из первых принял удар фашистких войск и несколько суток сдерживал натиск врага западнее города Бельцы, вёл тяжёлые непрерывные бои на Южном фронте против превосходящих сил противника. За отвагу и мужество в марте 1942 года А. В. Лапшов был удостоен звания Героя Советского Союза, а 109-й Чонгарский стрелковый полк был награждён орденом Красного Знамени.

Вскоре командование переводит полковника А. В. Лапшова под Ленинград и назначает командиром стрелковой дивизии, которая громила немецкие полчища на подступах к Ленинграду, под Старой Руссой. В ходе ожесточённых боёв советские воины освобождают Большую и Малую Вишеру, Гряды, Дубцы на новгородской земле. Особенно отличились бойцы стрелковой дивизии в боях с фашистами у Мясного Бора. Здесь дивизионный комиссар И. В. Зуев вручал лапшовцам правительственные награды. На их счету было более восьми тысяч уничтоженных вражеских солдат и офицеров, 60 захваченных орудий разного калибра, 25 подбитых самолётов и 12 танков.

На Волховском фронте А. В. Лапшов получил звание генерал-майора. Закончил академические курсы генерального штаба. Затем на Орловско-Курской дуге принял под своё командование 16-й гвардейский стрелковый корпус. 13 июля 1943 года при осовбождении районного центра, села Ульянова, бойцы корпуса проявили мужество и отвагу. Командир - гвардии генерал-майор Герой Советского Союза А. В. Лапшов пал смертью храбрых.

В. Лапшов - унтер-офицер 308 пехотного Чебоксарского полка, кавалер двух Георгиевских крестов. 1916 год.

А. В. Лапшов /справа/ с боевым товарищем - в годы первой мировой войны, кавалер трёх Георгиевских крестов.
1917 год.

А. В. Лапшов в годы первой мировой войны, кавалер трёх Георгиевских крестов.
1917 год.

Капитан Лапшов Афанасий Васильевич. 1937 год.

Лапшов Афанасий Васильевич с женой Милей и сыном Вовой.
Днепропетровск. 1939 год.

А. В. Лапшов с боевым товарищем и их семьи. 1939 год.

Глава "НА ЮЖНОМ ФРОНТЕ"
из очерка журналиста СССР Виталия Петровича Бердникова о генерале Лапшове

Бердников Виталий Петрович (04.03.1927 – 13.07.1993, с. Ст. Чирчим Кузнецкого уезда Саратовской губернии, ныне Камешкирского района), краевед, журналист. С 1953 г. жил в с. Ст. Чирчим, работал техником-землеустроителем в МТС, затем бригадиром комплексной тракторно-полеводческой бригады в колхозе «Родина». Автор многих публикаций в областных и районных газетах, коллективных сборниках, в том числе книги «Герои и подвиги». Организовал краеведческий музей в Ст. Чирчиме.
[Савин О.М. Бердников Виталий Петрович / Пензенская энциклопедия. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 2001, с. 53.]

НА ЮЖНОМ ФРОНТЕ

А. В. Лапшов предугадывал приближение военной грозы с запада. Он прекрасно знал, что рано или поздно придётся встретиться с фашизмом на поле боя, вести с ним кровопролитные бои. Не терял ни минуты, готовил свой полк к предстоящим боям, призывал бойцов к бдительности, чтобы не заставала война врасплох. Тревожные минуты на рассвете выходного дня 22 июня 1941 года застали в родном полку. Эти минуты остались в памяти народа, в его истории, как начало тяжёлых испытаний. Фашисты вероломно, без объявления войны вторглись в пределы нашей Родины.

За неделю до начала войны, 109-й Чонгарский стрелковый полк по приказу командования выдвинулся ближе к госудакрственной границе. Здесь на берегу многоводной реки Прут встретил А. В. Лапшов военную грозу, первые отряды фашистского нашествия.

…Шёл 1941 год. Первого мая полк вышел на первомайскую демонстрацию, на центральную площадь города Вознесенска, которая была украшена знамёнами, транспорантами. Состоялся военный парад местного гарнизона. Плотными, ровными рядами, поротно стояли лапшовцы, которые ждали командира, прославленного в боях Гражданской войны. В праздничом убранстве блестели улицы, шли на демонстрацию разодетые жители. На стройном коне выехал командир полка. Он поздравил всех присутствующих с первомайским праздником. Приняв рапорт, Афанасий Васильевич поднялся на трибуну. Парад открыли курсанты полковой школы. Играл окрестр, радовались люди весеннему торжеству.

Завершив шествие, стрелковый полк, прямо с парада отправился в летние лагеря, в район города Первомайска. Здесь на стыке двух рек Южный Буг и Синюха, лапшовцы отрабатывали свою боевую выучку применительно к боевым условиям.

А. Лапшов мысленно представлял обострение обстановки на западе, догадывался, что на границе не спокойно. Такое положение создали империалистические круги и первый выстрел готовили против Советского Союза. Пахло порохом войны.

По приказу командования в первых числах июня Чонгарский полк оставил летние лагеря, двинулся на запад в район города Бельцы. На противоположном берегу реки Прут сосредотачивались скрытно, отдельные немецкие части в соответствии с планом «Барбаросса», а также войска сателитов.

С наступлением утреннего рассвета, 22 июня полк поднялся по тревоге и форсированным маршем вышел к границе навстречу врагу. День и ночь отражали натиски коварного врага лапшовцы, под командованием своего командира. После трехдневного сдерживания противника, чонгаровцы перешли в наступление, что бы овладеть господствующей высотой 181.0 западнее города Бельцы. Полку вменялась задача – отбросить врага на запад и выйти на окрайну города с западной стороны. Приказ был блестяще выполнен. Вместе с другими подразделениями стрелковой дивизии, лапшовцы разгромили румынские части, отбросили их за восемь километров от города. В ожестоённых боях был нанесен чувствительный удар по живой силе и технике противника.

Командир 109-го Чонгарского стрелкового полка полковник А. В. Лапшов
беседует с личным составом полка перед боем.
Июль 1941 года.

Перед А. В. Лапшовым и его женой вновь начались серьёзные испытания и лишения вызванные войной. В первые дни войны семья осталась в г. Вознесенске, который пострадал от вражеской авиации. С маленьким сыном Эрера Милягрос вынуждена эвакуироваться на восток, в глубокий тыл. Не удалось ему проститься с женой и с сыном. Почти полгода он не знал о них, не знали и они в каких трудностях и сражениях находился глава семьи.

Отступая под натиском превосходящих сил противника, 74 стрелковая дивизия перешла реку Днестр. Чтобы задержать врага, командир Шевердин приказал Лапшову форсировать реку и закрепиться на берегу. Тем временем другие полки дивизии отходили на восток в направлении города Балта. Лапшовцы, ведя тяжёлые оборонительные бои сдерживали гитлеровцев. Для форсирования реки были использованы всевозможные переправочные средства. Были пущены в ход пустые бочки пивоваренного завода, который стоял недалеко от переправы. Связав их, бойцы устроили на них деревянный настил. Под прикрытием летней ночи перебрались на другой берег. Скрытно, внезапным ударом атаковали два немецких полка и 13 румынскую дивизию. Враги не ожидали стремительного удара, откатились назад, оставляя убитых и раненных, технику.

А. В. Лапшов среди боевых товарищей /второй слева/.
Крайний слева, командир 74-й стрелковой дивизии Шевердин.
Южный фронт. 1941 год.

Вырезка из красноармейской газеты "Отвага". 1942 год.

Впереди атакующих то и дело появлялась ладная, сухощавая фигура полковника в пилотке. Его властный голос раздавался в грохоте боя и бойцы всегда чувстовали близость своего командира, который личной отвагой, умело руководил боем. В жаркой схватке удалось захватить в плен двух генералов и вместе с другими пленными доставить в штаб дивизии. Окрылённые успехами лапшовцы рвались в бой, одерживали победу. В трудной обстановке сосед, всегда чувствовал себя уверенным, если знал, что справо или слева от него воюют лапшовцы. И как всегда в бою раздавался призывный клич:
- Лапшовцы, вперед!
Это был призыв отважного командира, имя которого звало бойцов на решительную схватку. Боевой счёт лапшовцев увеличивался с каждым днём. Отступая, наносили чувствительные удары по вражеским войскам, которые теряли в боях большое количество техники, живой силы.

Полковник А. В. Лапшов /справа/ над полевой картой. 1942 год.

В районе города Балта, на пересечении больших дорог, расположилось стрелковое подразделение. Через небольшую речушку впадающая в Южный Буг, был когда-то наведён деревянный мост и он со временем стал ветхим. От бесконечного передвижения по нему артиллерийских и пехотный частей, настил у моста рухнул. У переправы образовалась пробка, толчея. По скопившимся, отходящим в тыл войскам, немецкая разведка внезапно открыла огонь. Поднялась паника. В разных местах раздавались крики и стоны раненных. С тыла показалась конная разведка с лейтенантом Плохим, а рядом с ним верхом на коне Лапшов. Оценив обстановку, командир полка вырвался вперёд, в самую гущу столпившихся солдат. В воздухе прозвучала чёткая и властная команда:
- Ни шагу назад!
- Занять оборону!

Сам Лапшов со взводом разведки поскакал в объезд стрелявших вражеских пулемётов, чтобы захватить их с тыла. Немецкие пулемётчики не ожидали такого подвоха, когда расчёт был полностью захвачен, остальные уничтожены. На захваченной бронемашине и мотоцикле, полковник доставил растерянных немцев своим бойцам.

А теперь страшен враг? – крикнул Лапшов сгоряча, показывая пальцем на немцев, которые опустив головы, жались друг к другу.
- Чорта с два! – повторил он снова.
- Надо уметь бить врага.

Бойцы полка были удивлены личной отвагой, смелостью командира, его храбростью. Этими качествами дорожили подчинённые, которые беззаветно любили, ценили, уважали командира полка.

В 74-й стрелковой дивизии, с первых дней войны знали, на что способны лапшовцы. Там, где требовалось в бою противостоять противнику непроходимый заслон, там всегда был 109-й Чонгарский стрелковый полк. Своей отвагой бойцы полка оправдывали доверие командования. Он изматывал врага, наносил большой ущерб вражеским подразделениям.

Противник своей тяжестью огня – артиллерии и танков, был слишком велик. Полк, ведя тяжёлые оборонительные бои, начал отходить от Днестра на восток. Позади остались Флорешти, Балта, Николаев, Каховка. Несколько раз лапшовцы попадали в окружение врага. Умелое руководство подразделениями, вера в своих бойцов помогли Лапшову разжимать кольцо окружения и выходить победителем, не теряя людского состава.

Однажды под Николаевым гитлеровцам удалось взять полк в кольцо. Командир полка был убеждён, что бойцы не дрогнут в бою. Сам находился среди них, твёрдо руководил боем. Маневрируя, наносил фланговые удары, разрывал вражеские клещи окружения.

Тридцать дней лапшовцы вели непрерывные бои на Южном фронте в составе 9-й армии. Немецко-фашисткие войска всеми силами стремились парализовать действия прославленного полка. За успехи в борьбе с врагом в 1941 году полк был представлен к награде, ордену Боевого Красного знамени.

Награда воодушевила полковника на новые подвиги. Счёт боевых и смелых операций увеличивались в напряжённых боях. Предстояли жаркие схватки за хутор Журавлевы, за Днепр в нижнем течении. Памятным явился бой за железнодорожную станцию Трихаты. При переправе полка через реку Южный Буг, должна была прикрывать отход 150-я стрелковая дивизия. Сложившиеся обстоятельства не позволили выполнить поставленную задачу. Передовые части этой дивизии не подошли вовремя к переправе. Вражеские подразделения по разбитой дороге подходили к Трихатам. Создалась тяжёлая, непредвиденная обстановка для лапшовцев. Командир полка уже представлял, к чему это приведёт. Он быстро принял решение и вместе со штабом полка собрал своих людей, которые не успели переправиться на другой берег. На месте организовал жётскую оборону и в течении трёх суток держали переправу к Трихатам в своих руках, поторапливая стрелковые батальоны на другой берег.

Представляя к высшей награде, ордену Ленина, командир 74-й стрелковой дивизии Шевердин, в августе 1941 года аттестовал командира 109-го Чонгарского полка:

… «Товарищ полковник Лапшов в боях за социалистическую Родину в Отечественной войне показал себя действительным героем. О прославенных подвигах полка, которым командовал тов. Лапшов знает не только наша дивизия, но и вся страна и вся армия. Тов. Лапшов появлялся впереди полка и на самых трудных участках. В боях под Бельцами и Флорешти, несмотря на превосходящие силы противника, полк несколько раз переходил в контратаку. Лапшов лично сам в трудные минуты боя шёл впереди батальонов. В тот момент все красноармейцы оживали и по рядам проходили разговоры, - Впереди Лапшов! Мы победим! и действительно полк побеждал. Разгромили несколько полков 13 и 14 румынских дивизий, несколько полков и отрядов немецких. Лапшов не знает поражений – полк вместе со штабом попадал в окружение /под Бельцами, Кодымой, Плотью, Балтой/, всегда выходил из окружения не теряя людского состава и матчасти. Бойцы и командиры – все считали Лапшова народным героем-самородком, чапаевцом. Полковник Лапшов заслуживает правительственной награды»…

По данному представлению Президиум Верховного Совета СССР от 27 марта 1942 года, присвоил полковнику А. В. Лапшову звание Героя Советского Союза, с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. Награда была вручена весной, когда он командовал 259 стрелковой дивизией на Волховском фронте.

Наградной лист на командира 109-го стрелкового полка 74-й стрелковой дивизии
полковника Лапшова Афанасия Васильевича
Званию Героя Советского Союза
Подписали:
Командующий 9-й Армии, генерал-полковник Черевиченко
Член военного совета 9-й Армии, Корпусной Комиссар Колобяков
Командующий Южным фронтом, генерал-лейтенант Малиновский
Член военного совета Корниец

Грамота Героя Советского Союза
(фотокопия)

Приветственное письмо от 801 Артиллерийского полка всвязи с присвоением звания
Героя Советсткого Союза полковнику А. В. Лапшову

Мне вспоминается интересный разговор с подполковником артиллеристом в отставлке Т. П. Кадышевым, который был участником защиты Севастополя. Разговор состоялся после областной научно-краеведческой конференции. Он с большой любовью и каким-то особым уважением относился к имени А. В. Лапшова. Их связывала крепкая дружба. Он был хорошо знаком с полковником по боеваой обстановке. С интересом слушал его выступления и подвигах лапшовцев. Это был командир чапаевского размаха эпохи Гражданской войны, любимец дивизии. Личный состав полка по праву называли себя:
- Мы лапшовцы!
- Мы из 109-го Краснознамённого Чонгарского полка!
Это был замечательный человек, всегда устремлённый, жизнерадостный, умевший покорить людей, зажигать своей энергией, смелостью. Он любил Родину и бойцы отвечали тем же.

Всоминая июльский бой 1941 года у прибрежной высоты 219.0, что на берегу Днепра, лейтенант-лапшовец Канана до мельчайших подробностей вспоминал жаркий поединок. В полку его считали лучшим командиром роты. Еще бы, бойцы роты подбили 60 гитлеровцев, сожгли два танка, удержали рубежи. Ученики, младшие командиры расположились в глубине сада, вели непренуждённый разговор о чести. Один из командиров отделения сочным баском рассказывал о том, как отбивался от врага, который хотел окружить его, о немецкой тактике окружения.

Повторяется как-то не разумно, танки шляются по дорогам, наводят панику, - говорил комроты. Весь вспыхнув и давая выход клыкотавшим в нём ярости и горечи, сидел Канана рядом, сказал:
- Минувшая для тех, кто не научился. Стоит показаться двум-трём танкам и, как полковник Лапшов говорил, командир-хлюпик уже вопит – «Меня окружают до двух батальонов противника».
Командиры улыбнулись от такой шутки. Они хорошо помнили своего полковника – весёлого, умного командира. А. В. Лапшов был первым учителем Канана. Лейтенант хорошо помнит, как однажды он позвонил Лапшову и сказал ему без всяких свидетелй по телефону – «окружают немцы». Лапшов, иронически, шуткой спросил:
- Конечно, до двух батальонов?
- Вроде этого, - не понимая иронии, шутки ответил. Лапшов резко перебил собеседника, громко сказал:
- Помни, Канана, война без окружения не бывает. То тебя окружают, то ты окружаешь. Хитри, думай, воюй, чорт возьми! Враг тебя в клещи – вывернись, а сам бери его в тиски.
- Но ведь-то-Лапшов, - вздыхая, сказал комроты, - а мы, Вася, люди маленькие, не решительные. Канана со злостью посмотрел на толстого, спокойного соседа, командира роты, выкрикнул:
- Мы офицеры, а не маленькие люди. В нас должно жить чувство чести и офицерское достоинство. Смотри что получается: - стоит одному трусу, «маленькому человеку» крикнуть – «мы окружены» и как появляется у людей паника. Подводить не только себя, но и соседей. А возьмите моего соседа – это был честный боевой офицер, а два батальона врага струсили перед его ротой.
- Вот так, дружок, на то мы и лапшовцы, отступать ни шагу, - запомни и передай другим.
Вот в чём был корень жизни, бойцы верили в своего командира и верили в его талант, командирские способности. Он для них был старший товарищ, друг и наставник и, несмотря на горечь отступления, верил в победу. В этом и был смысл, корень жизни.

На одном участке Южного фронта шли ожесточённые бои за высоту 216.0, которая играла выжную роль в обороне наших войск. Фашисты усилили на ней огневые точки. Одна из стрелковых рот оказалась под сильным пулемётным огнём румын, которая удерживала подступы к высоте. В первые часы боя был убит командир роты Онищенко, вышли из строя заместитетль Дегтярь. На первых порах казалось, что трудно поднять бойцов, которые плотно прижимались к земле, над которой бушевал неприятельский огонь. Бойцы залегли и ждали, как поведёт себя дальше противник. Казалось-бы атака захлебнётся. Неожиданно, среди залёгших бойцов появился сам командир полка. Он посмотрел на притаивишхся солдат, поднялся во весь рост, гневно крикнул в сторону румын.
- Стойте гады, не стреляйте!
- Перед Вами, полковник Лапшов! Ложись!
Румыны повернулись в сторону раздавшегося голоса и не ожидали такой дерзости и смелости. На первых порах они растерялись, прекратили огонь. Лапшов решительным движением засучил рукава выгоревшей гимнастёрки и с загоревшимся, улыбающим взглядом повренулся к бойцам:
- Ребята, а всё-же возьмём эту горку!
- Я с Вами! Вперёд за мной!
Бойцы быстро поднялись из укрытия, единым порывом устремились за командиром в атаку. Растерянные румыны, бросив свои траншеи, попятились назад по склону. Высота была взята стремительной атакой, на которой закрепились лапшовцы.
В осаждённый Севастопль прибыл со своей батареей офицер-артиллерист Алексей Высоцкий. Бойцы Чонгарского полка расположились после напряжённого боя на короткий отдых. Уставшие солдаты ждали подкрепления, артиллерийского огня. Молодой офицер, запылённый, с ходу явился в штаб полка, где встретился с А. В. Лапшовым. Полковник посмотрел на осунувшее лицо, подтянутого молодого офицера, спросил:
- Драться умеешь? – Отступать некуда, - сказал Лапшов, прищуриваясь одним глазом, по отцовски посмотрел в глаза Алёши, тихо повторил.
- Врага нужно крепко бить, но бойцов своих береги.
Высоцкий не раз видел, как полковник рисковал собой, находясь на самых опасных участках. Одно только его появление на переднем крае укрепляло веру в победу всего личного состава.
А. Высоцкий только что окончил артиллерийское училище в Ленинграде. Перед войной он был переброшен на юг. Здесь он стал командиром артиллерийской батареи дивизии. Батарея из четырёх орудий под командованием молодого офицера преградила путь вражеским танкам, которые вывернулись неожиданно в расположение полка. Подпустив их на близкое расстояние, артиллеристы расстреляли их. Били почти в упор целый день по стальным машинам, по пехоте, которая шла за танками. Бойцы не дрогнули в бою, отбросили врага за рубеж.
Артиллеристы прославленного офицера, на севастопольской земле стали гвардейцами. Они били фашистов на Дону, на Кубани. Воевали на подступах к Сталинграду, на Кавказе. Прямой наводкой крушили закопчённые дымом стены рейхстага. Это был последний бой в Берлине, когда гаубицы А. Высоцкого штурмовали логово фашистов. Он с честью выполнил просьбу полковника А. В. Лапшова – что врага будем громить в Берлине.
- А ты, Алёша, и за меня ударь по фашистам там, - напутствовал командир полка молодого командира, когда покидал свой родной полк перед отъездом на Волховский фронт осенью 1941 года.

Волховский фронт. 10 мая 1942 года. Блиндаж 259-й стрелковой дивизии 2-й ударной Армии.
А. В. Лапшов среди боевых товарищей 259-й стрелковой дивизии.
Слево направо: начальник артиллерии дивизии подполковник С. М. Харин, командир дивизии А. В. Лапшов, начальник особого отдела, лейтенант госбезопасности Мешков. Стоят: адьютант командира дивизии, лейтенант Богданов, повар-кулинар, старший сержант Стрельцов.

А. В. Лапшов с боевым товарищем.

Деревня Березняк. 1942 год.

Деревня Березняк. 1942 год.

Участниками боёв на Южном фронте были многие из числа 74-й стрелковой дивизии. Один из них, полковник запаса Гутин, в начале 60-х годов вспоминал в кругу ветеранов войны… «Воевал вместе с Лапшовым. Это был на редкость смелый и авторитетный офицер в нашей дивизии, каждый его боец с гордостью называл себя:
- Я лапшовец!»…
С первых дней войны, А. В. Лапшов командуя краснознамённым стрелковым полком, вёл непрерыные оборонительные бои. Его чудо-богатыри с большим упорством сдерживали натиски гитлеровцев. О размахе этих сражений говорят скупые цифры. Полк выпустил по врагу 25 миллионов патронв, более 24 тысячи противотанковых снарядов, десятки тысячи снарядов и мин разного калибра. Немцев приводило в ярость упорство советских войнов.

Командир стрелкового корпуса генерал-майор А. В. Лапшов
посетил больного командира 159-й стрелковой дивизии генерал-майора Ерёменко.
Июнь 1943 года.

Встреча на фронте двух братьев Лапшовых Афанасия В. и Фёдора Васильевича.
16-й гвардейский корпус 11-й гвардейской Армии.
Курская дуга. Район Ульяново. Деревня Избищево.
Июнь 1943 года.

Гвардии генерал-майор А. В. Лапшов, родной брат Фёдор Васильевич.
Орлово-Курская дуга. Деревня Избищево.
1943 год.

Тов. А. В. Лапшов беседует с гвардейцами своего 16-го гвардейского стрелкового корпуса.
Сухинический район. Деревня Избищево. Июль 1943 года.

Обстановка на Южном фронте была трудной. Вражеская 4-я армия румын прорвала оборону нашей 9-й армии. Лапшовцы не падали духом, продолжали наносить удары по врагу в составе Отдельной приморской армии на крымском полуострове. Обстоятельства на позволили А. В. Лапшову продолжать борьбу с врагом на юге. Военное командование сочло нужным, перевести отважного командира на более ответственный участок фронта, на подступы Ленинграда, куда рвались вражеские войска. Здесь А. В. Лапшов принял под своё командование 259 стрелковую дивизию, заменил на этом посту павшего смертью героя, командира, генерал-майора Шилова.

Свой выпестованный полк сдавал достойному ученику, боевому другу, подполковнику Сидорову. Перед отъездом он зашёл к товарищу на огонёк, с которым находились в одной дивизии, действовали бок о бок против общего врага, поддерживали в наступательных операциях. Сдержанный, спокойный Сидоров дополнял дерзкие замыслы Лапшова своей настойчивостью, организованностью и умением развивать мысль своего друга. С большой нежностью, товарищеской привязанностью думал о своём отъезжавшем командире подполковник. Иногда в своих мыслях взвешивал и подчёркивал, что «старый фельдмаршал Суворов и то взял-бы его к себе», «на то он и был старый солдат».

В откровенной беседе с боевыми товарищами А. В. Лапшов не сдерживал нахлынувшие порывы души, иногда давал волю своим словам. Он частенько, с ненависью говорил о фашистах:
- Четвёртый раз встречаюсь с немцами в боях. А вот эти, фашисты, не люди, а сволочи, насобачились воевать.
А о тех, кто продался фашистам и служит им, он с презрением повторял:
- Щенята!
В сентябре 1941 года А. В. Лапшов сдал подготовленный к сражениям краснознамённый полк Сидорову. Перед отъездом в дивизию, долго сидели на крыльце старого дома. Вспомнили минувшие бои в Молдавии, на Украине. Афанасий Васильевич переживал о своей семье, от которой не было ни одной весточки. Он не знал, что жена с сыном добрались до сибирского городка Старо-Кузнецка. Они также ждали вестей с фронта.

Гвардейский генерал

В 1808 году, двенадцати лет от роду, великий князь Николай Павлович получил право носить генеральский мундир.

Из книги Николая Карловича Шильдера «Император Николай I»

Что касается характера Николая Павловича в период его отрочества и ранней юности, то черты, проявлявшиеся у него уже с детства, за это время лишь развились. Он сделался еще более строптивым, самонадеянным и своевольным. Желание повелевать, развившееся в нем, вызывало неоднократные жалобы со стороны воспитателей.

Из «Записок» Николая I

До 1818 года не был я занят ничем; все мое знакомство со светом ограничивалось ежедневным ожиданием в передних или секретарской комнате… От нечего делать вошло в привычку, что в сем собрании делались дела по гвардии, но большею частью время проходило в шутках и насмешках насчет ближнего; бывали и интриги. В то время вся молодежь, адъютанты, а часто и офицеры ждали в коридорах, теряя время или употребляя оное для развлечения почти так же и не щадя ни начальство, ни правительство.

Долго я видел и не понимал, сперва родилось удивление, наконец, и я смеялся, потом начал замечать, многое видел, многое понял; многих узнал и в редком обманулся. Время сие было потерей времени и драгоценной практикой для познания людей и лиц, и я сим воспользовался.

Осенью 1818 года государю было угодно сделать мне милость, назначив командиром 2-й бригады 1-й гвардейской дивизии, т. е. Измайловским и Егерским полками. За несколько месяцев перед тем вступил я в управление Инженерною частию.

Из книги Михаила Александровича Полиевктова «Николай I. Биография и обзор царствования»

21 августа 1818 года великим князем был представлен доклад об устройстве инженерного корпуса на новых основаниях, чему и была посвящена его дальнейшая деятельность… Сосредоточив в своих руках управление инженерными войсками, Николай Павлович поставил себе двоякую цель: создать русский военно-инженерный корпус и тем избегнуть необходимости обращаться к иностранным силам и развить военно-инженерное строительство – крепостное и казарменное.

Я начал знакомиться с своей командою и не замедлил убедиться, что служба шла везде совершенно иначе, чем слышал волю моего государя, чем сам полагал, разумел ее, ибо правила оной были в нас твердо влиты. Я начал взыскивать, но взыскивал один, ибо что я по долгу совести порочил, дозволялось везде даже моими начальниками. Положение было самое трудное; действовать иначе было противно моей совести; но сим я явно ставил и начальников и подчиненных против себя, тем более что меня не знали и многие или не понимали, или не хотели понимать.

Корпусом начальствовал тогда генерал-адъютант Васильчиков; к нему я прибег, ибо ему поручен был как начальнику покойной матушкой. Часто изъяснял я ему свое затруднение, он входил в мое положение, во многом соглашался и советами исправлял мои понятия. Но сего не доставало, чтобы поправить дело; даже решительно сказать можно – не зависело более от генерал-адъютанта Васильчикова исправить порядок службы, распущенный, испорченный до невероятности с самого 1814 года, когда, по возвращении из Франции, гвардия оставалась в продолжительное отсутствие государя под начальством графа Милорадовича. В сие-то время и без того расстроенный трехгодичным походом порядок совершенно разрушился; и в довершение всего дозволена была офицерам носка фраков. Было время (поверит ли кто сему), что офицеры езжали на учение во фраках, накинув шинель и надев форменную шляпу. Подчиненность исчезла и сохранилась только во фронте; уважение к начальникам исчезло совершенно, и служба была одно слово, ибо не было ни правил, ни порядка, а все делалось совершенно произвольно и как бы поневоле, дабы только жить со дня на день.

Смысл всего этого пассажа понятен: записки сочинялись после 14 декабря, и Николай старался объяснить нелюбовь к нему гвардии – нелюбовь, которая стала одной из причин мятежа. Он, конечно же, сильно преувеличивает беспорядок в гвардейском корпусе. Ему, не нюхавшему пороха, были непонятны отношения между офицерами и генералами – ветеранами недавно окончившейся жесточайшей войны, отношения между боевыми товарищами.

Что же до нелюбви к нему и солдат, и офицеров, и части генералитета, то дело было не столько в его требовательности, сколько в той форме, в которой эта требовательность проявлялась.

Резкость, нетерпимость и грубость великого князя были внятны всем, кто его знал. В этом отношении очень характерны наставления, которые императрица Мария Федоровна дала сыну перед его поездкой по России в 1816 году. При всей мягкости и осторожности выражений суть их ясна.

Из письма императрицы Марии Федоровны великому князю Николаю Павловичу

Из «Записок о вступлении на престол» Николая I

По мере того как начинал я знакомиться со своими подчиненными и видеть происходившее в прочих полках, я возымел мысль, что под сим, т. е. военным распутством, крылось что-то важное; и мысль сия постоянно у меня осталась источником строгих наблюдений. Вскоре заметил я, что офицеры делятся на три разбора; на искренно усердных и знающих; на добрых малых, но запущенных и оттого не знающих; и на решительно дурных, т. е. говорунов дерзких, ленивых и совершенно вредных: на сих-то последних налег я без милосердия и всячески старался оных избавиться, что мне и удавалось. Но дело сие было нелегкое, ибо сии-то люди составляли как бы цепь через все полки и в обществе имели покровителей, коих сильное влияние оказывалось всякий раз теми нелепыми слухами и теми неприятностями, которыми удаление их из полков мне отплачивалось.

Из записок современника

Обыкновенное выражение его лица имеет в себе нечто строгое и неприветливое. Его улыбка есть улыбка снисходительности, а не результат веселого настроения или увлечения. Привычка господствовать над этими чувствами сроднилась с его существом до того, что вы не замечаете в нем никакой принужденности, ничего неуместного, ничего заученного, а между тем все его слова, как и все его движения, размеренны, словно перед ним лежат музыкальные ноты. В великом князе есть нечто необычное: он говорит живо, просто, кстати: все, что он говорит, умно, ни одной пошлой шутки, ни одного забавного или непристойного слова. Ни в тоне его голоса, ни в составе его речи нет ничего, что обличало бы гордость или скрытность. Но вы чувствуете, что сердце его закрыто, что преграда недоступна и что безумно было бы надеяться проникнуть вглубь его мысли или обладать полным доверием.

В 1814 году к великим князьям был приставлен в качестве воспитателя по военной части генерал Петр Петрович Коновницын, знаменитый герой 1812 года.

Это был выбор удачный во всех отношениях, но, к сожалению, результат его воздействия на воспитанников оказался весьма незначителен. Разумеется, он мог им многое рассказать и объяснить касательно военного дела, но прошедший кровавую эпопею наполеоновских войн Коновницын отнюдь не только в этом видел свое предназначение.

Когда в 1816 году его миссия завершилась, Коновницын обратился к своим питомцам с удивительным посланием.

Умеряйте честолюбивые желания, буде они в вас вкрались. Они могут привести к желанию пролития крови ваших ближних, за которую никто вознаградить не в силах. Помните непрестанно, что вступать в войну надобно всегда с сожалением крайним, производить оную как можно короче и в единственных видах продолжительного мира; что и самая обязанность командования армиями есть и должна быть обязанностью начальственною, временною и даже неприятною для добрых государей. Что блаженство народное не заключается в бранях, а в положении мирном; что положение мирное доставляет счастие, свободу, изобилие посредством законов, следовательно, изучение оных, наблюдение за оными есть настоящее, соответственное и неразлучное с званием вашим дело. В прочих же бранях, могущих касаться до спасения отечества, славы и независимости его, идите с твердостью, как славный род предков ваших подвизался.

Из этого текста следует, что в 1816 году Коновницын, близкий ко двору, не исключал воцарения одного из великих князей. Разумеется, старшего – Николая.

Но это было делом неопределенного будущего. Гораздо актуальнее было другое его наставление.

Из послания Петра Петровича Коновницына великим князьям

Если придет время командовать вам частями войск, сколько бы велики или малы оне ни были, да будет первейшее ваше старание о содержании их вообще и о призрении больных и страждущих. Старайтесь улучшить положение каждого, не требуйте от людей невозможного. Доставьте им прежде нужный и необходимый покой, а потом уже требуйте точного и строгого исполнения истинной службы. Крик и угрозы только что раздражают, а пользы вам не принесут.

Однако, став гвардейским генералом, вскоре после расставания с Коновницыным, великий князь Николай Павлович немедленно начал действовать вопреки его заветам.

Постепенно Николай Павлович пришел к выводу, что именно армия является идеальным вариантом жизнеустройства.

Великий князь Николай Павлович (из разговора)

Здесь порядок, строгая безусловная законность, никакого всезнайства и противоречия, все вытекает одно из другого; никто не приказывает, прежде чем не научится повиноваться; никто без законного основания не становится вперед другого; все подчиняется одной определенной цели, все имеет свое назначение.

Поскольку армия представлялась великому князю идеалом, он стал прилагать все усилия, чтобы она его представлениям соответствовала. Но методы его категорически расходились с тем, что советовал ему опытнейший Коновницын.

Из воспоминаний инженера путей сообщения Виктора Михайловича Шимана

Изумительная деятельность, крайняя строгость и выдающаяся память, которыми отличался император Николай Павлович, проявилась в нем уже в ранней молодости, одновременно со вступлением в должность генерал-инспектора по инженерной части и началом сопряженной с нею службы. Некто Кулибанов, служивший в то время в гвардейском саперном батальоне, передавал мне, что великий князь Николай Павлович, часто навещая этот батальон, знал поименно не только офицеров, но и всех нижних чинов; а что касалось его неутомимости в занятиях, то она просто всех поражала. Летом, во время лагерного сбора, он уже рано утром являлся на линейное и ружейное учение своих сапер; уезжал в 12 часов в Петергоф, предоставляя жаркое время дня на отдых офицерам и солдатам, а затем, в 4 часа, скакал вновь 12 верст до лагеря и оставался там до вечерней зари, лично руководя работами по сооружению полевых укреплений, проложению траншей, заложению мин и фугасов и прочими саперными занятиями военного времени. Образцово подготовленный и до совершенства знавший свое дело, он требовал того же от порученных его заведованию частей войск и до крайности строго взыскивал не только за промахи в работах, но и за фронтовым учением и проделыванием ружейных приемов. Наказанных по его приказанию солдат часто уносили на носилках в лазарет; но в оправдание такой жестокости следует заметить, что в этом случае великий князь придерживался только воинского устава того времени, требовавшего беспощадного вколачивания ума и памяти в недостаточно сообразительного солдата, а за исполнением строгих правил устава наблюдал приснопамятный по своей бесчеловечности всесильный Аракчеев, которого побаивались даже великие князья. Чтобы не подвергнуться замечаниям зазнавшегося временщика, требования его исполнялись буквально, а в числе этих требований одно из главных заключалось в наказании солдат за всякую провинность палками, розгами, шпицрутенами до потери сознания.

При таких условиях начиналась служба Николая Павловича, и, конечно, не могли эти условия не оставить следов на нем. Ученья, смотры, парады и разводы он любил неизменно до самой смерти.

В конце мая полки выступили в лагерь в Красном Селе. Служба была строгая; палатка его высочества была в шестнадцати шагах от моей палатки. Его высочество был взыскателен по правилам дисциплины и потому, что сам не щадил себя; особенно доставалось офицерам. В жаркий день, когда мы были уже утомлены от учения, а его высочество был не в духе, раздосадован, он протяжно запел штаб-горнисту сигнал беглого шага. Мы побежали, а он звонким голосом кричит: «Кирасиры! что вы топчетесь на одном месте? Подымайте ноги!» – и, провожая нас галопом, начал угощать до того времени еще не вводившимися любезностями и ругательствами. Наконец велел трубить отбой, мы остановились; он подъехал к нашим колоннам бледный, сам измученный зубною болью, и, как выражались тогда, пошел писать и выговаривать: скверно! мерзко! гадко! и то дурно, и то не хорошо, и того не знаете, и того не умеете, – наконец, когда досада переполнилась, он прибавил: «Все, что в финляндском мундире, все свиньи! Слышите ли, все свиньи!» – повернул коня и уехал. В лагере собрались мы у батальонных командиров и объявили, что после такой выходки нельзя оставаться в этом полку; но как время к поданию просьб в отставку было назначено с сентября по январь, следовательно, такое прошение или требование всею массою офицеров о переводе в армейские полки будет принято за бунт, то положено было от каждого чина по жребию выходить из полка. Толковали до вечерней зари, толки перешли в другие полки и, разумеется, дошли и до его высочества. Приехал бывший командир наш, Шеншин, в финляндском мундире, уговаривал, упрашивал, обижался, если мы подумаем только, что в нем меньше чести, нежели в офицерах, но все это были промахи; наконец нашелся и переубедил, сказав: «Господа, я вам докажу ясно и непреложно, что его высочество даже в пылу гнева и досады не думал о вас и не мог вас обидеть, зная хорошо, что государь император, августейший брат его, через каждые семь дней носит наш мундир». На другой день его высочество после учения подошел к нашему офицерскому кругу и слегка коснулся вчерашнего дня и слегка извинился. Но через две недели нам опять досталось после того, как полковник П. Я. Куприянов, по близорукости или забывчивости на батальонном учении, удалив взводного офицера и не заметив, что за этим взводом замыкал подпоручик Белич, приказал командовать унтер-офицеру. Пошли объяснения, вызовы на поединок, но он действительно этого не знал и не видел, был, напротив, особенно хорошо расположен к Беличу, извинился вполне удовлетворительно, и дело кончилось по-семейному, но не понравилось его высочеству. На первом учении после этого случая он выказал свое неудовольствие: он видел в вызове нарушение дисциплины и после учения, изложив сделанные ошибки, прибавил: «Господа офицеры, займитесь службою, а не философией: я философов терпеть не могу, я всех философов в чахотку вгоню!»

Из «Записок о вступлении на престол» Николая I

Государь возвратился из Ахена в конце года, и тогда в первый раз удостоился я доброго отзыва моего начальства и милостивого слова моего благодетеля, которого один благосклонный взгляд вселял бодрость и счастие. С новым усердием я принялся за дело, но продолжал видеть то же округ себя, что меня изумляло и чему я тщетно искал причину.

Из «Записок» декабриста Андрея Евгеньевича Розена

Однажды в Аничковом дворце представлял я ординарцев его высочеству; там собраны были полковые и батальонные командиры; его высочество рассуждал о введении нового ружейного приема, стоял с ружьем в руках и объявил свое намерение – представить на разрешение государя перемену одного приема, чтобы при первом темпе на караул! ружье было бы спущено во всю левую руку, потому что это представляет более удобства, а когда скомандуют на руку! – то прием по новому темпу будет также легче и по дороге. Все слушали с благоговением и одобрили мнение, когда вдруг полковник Люце заметил: «Ваше императорское высочество, когда скомандуют товсь! (изготовиться к стрельбе), то прием такой, по-новому, будет не по дороге». Его высочество отступил на шаг назад, приложил ружье прямо штыком к носу Люце и сказал: «Ах ты нос! проклятый нос! мне это в голову не приходило». У Люце был весьма широкий нос, тавлинкой.

Саперный полковник Люце, надо заметить, был пожилой и заслуженный офицер, годившийся великому князю в отцы…

Служба мирного времени шла своим порядком без излишнего педантизма, но, к сожалению, этот порядок вещей скоро стал изменяться. Оба великие князя, Николай и Михаил, получили бригады и тут же стали прилагать к делу вошедший в моду педантизм. В городе они ловили офицеров; за малейшее отступление от формы одежды, за надетую не по форме шляпу сажали на гауптвахты; по ночам посещали караульни и, если находили офицеров спящими, строго с них взыскивали… Приятности военного звания были отравлены, служба стала всем делаться невыносимой! По целым дням по всему Петербургу шагали полки то на учение, то с учения, барабанный бой раздавался с раннего утра до поздней ночи. Манежи были переполнены, и начальники часто спорили между собой, кому из них первому владеть ими, так что принуждены были составить правильную очередь.

Оба великие князя друг перед другом соперничали в ученье и мученье солдат. Великий князь Николай даже по вечерам требовал к себе во дворец команды человек по сорок старых ефрейторов; там зажигались свечи, люстры, лампы, и его высочество изволил заниматься ружейными приемами и маршировкой по гладко натертому паркету. Не раз случалось, что великая княгиня Александра Федоровна, тогда еще в цвете лет, в угоду своему супругу становилась на правый фланг сбоку какого-нибудь 13-вершкового усача-гренадера и маршировала, вытягивая носки.

Старые полковые командиры получили новые назначения; а с ними корпус офицеров потерял своих защитников, потому что они одни изредка успевали сдерживать ретивость великих князей, представляя им, как вредно для духа корпуса подобное обращение с служащим людом; молодые полковые командиры, действуя в духе великих князей, напротив, лезли из кожи, чтобы им угодить, и таким образом мало-помалу довели до того, что большое число офицеров стало переходить в армию.

Надо иметь в виду, что офицеры и солдаты, которых фанатически муштровали и оскорбляли молодые великие князья, были ветеранами наполеоновских войн и для них, израненных, награжденных боевыми орденами, эта игра в оловянные солдатики живыми людьми была глубоко чуждой. Их самопредставление – самопредставление спасителей Отечества и Европы – категорически не совпадало со взглядом на них великих князей.

Из «Записок декабриста» Николая Ивановича Лорера

Капнист прежде служил в Измайловском полку и был одним из отличнейших офицеров, могущих всегда принести честь полку, и вышел только из гвардии по мстительности и преследованиям бригадного начальника – великого князя Николая Павловича.

Всем известно, что его высочество, увлекаясь часто фрунтовой службой, дозволял себе более того, что может снести всякий порядочный человек, а потому эти-то порядочные люди и останавливали его. Так однажды, желая поправить какую-то ошибку, направился он и к Капнисту, но сей остановил его словами: «Ваше высочество, не троньте меня, я щекотлив». Николай Павлович не мог ему этого простить.

Из «Записок» декабриста Андрея Евгеньевича Розена

В лейб-гвардии Егерском полку в Вильне разжалован был полковник Н. Н. Пущин. В. С. Норов переведен был в армию, когда бригадный командир, великий князь Николай Павлович, сказал ему: «Я вас в бараний рог согну!» Грубые выходки вошли в моду…

Из «Записки» офицера Алексея Александровича Челищева

Вот что сохранилось в моей памяти о норовской истории в л. – гв. Егерском полку.

Капитан Василий Сергеевич Норов, командир 3-й гренадерской роты, был одним из уважаемых и любимых товарищами офицеров полка. Известный как один из храбрейших офицеров этого славного полка, с которым он участвовал в кампании 1812 и 1813 годов до Кульмского сражения, где был тяжело ранен пулей в пах. Он был офицер весьма образованный и сведущий в военном деле, которому был горячо предан, товарищи в шутку называли его Жомини (по имени военного теоретика генерала Жомини. – Я. Г. ).

На одном из смотров при разводе его роты, не помню, в Вильне, в конце февраля 1822 года покойный государь Николай Павлович, тогда еще великий князь и командир 2-й гвардейской дивизии пехотной бригады, остался очень недоволен его ротой и сделал ему очень резкий выговор… Норов, оскорбленный словами великого князя, решился подать просьбу о переводе в армию. В отставку можно было подавать только от сентября до января. Это взволновало всех уважавших его товарищей, и мы по зрелому обсуждению незрелых и очень либеральных наших молодых голов решили последовать его примеру. Человек около двадцати из нас согласились по очереди подавать по две просьбы в день, через каждые два дня, о переводе в армию, что шесть из нас и успели сделать, бросить жребий – кому начинать. По прибытии в полк бывшего тогда в кратковременном отпуску командира полка генерала Головина все дело было прекращено арестованием нас, подавшим просьбы…

Известный литератор и мемуарист Александр Васильевич Никитенко записал рассказ младшего брата Норова – Авраама Сергеевича, героя Бородина, ставшего крупным николаевским сановником.

Из записей Александра Васильевича Никитенко

У Норова, Авраама Сергеевича, был старший брат Василий, человек очень умный, как о том свидетельствуют находившиеся у меня письма его к родным, история 1812 и 1813 годов… и многие его литературные заметки, находившиеся у меня в рукописи. Этот Василий Норов служил в гвардии, в полку, которым командовал Николай Павлович, в то время великий князь. Был смотр полка. Великий князь приехал в дурном расположении духа. Обходя ряды солдат, он остановился против одного офицера, возле Норова.

Физиономия ли этого офицера не понравилась великому князю или он неловко, как-нибудь не по темпу, пристукнул ногою, только его высочество сильно разгневался на него, ухватил за руку и ущипнул. Затем он направился к Норову, но тот, не допустя его к себе на два шага, сказал: «Ваше высочество, я щекотлив». Через два или три месяца случился новый смотр. Был день ненастный, и как раз у места, где стоял Норов со своим взводом, образовалась огромная лужа. Великий князь был на коне; приблизясь к луже, он дал шпоры лошади, которая, прянув в лужу, окатила Норова с ног до головы. По окончании смотра Норов явился к своему полковнику и подал просьбу об отставке. Его любили все товарищи в полку и тоже объявили, что и они подают в отставку. Полковник не знал, что делать, и довел обо всем до сведения государя. Его величество сделал выговор его высочеству, и дело на этом закончилось.

Как видим, «норовская история» со временем обросла своеобразной мифологией. Но история эта, весьма сильно повлиявшая на отношение великого князя, а затем и императора к офицерам, демонстрирующим высокое самоуважение, наиболее полно обрисована была самим Николаем Павловичем.

От этого эпизода остался целый комплекс писем, дающих наиболее ясное представление о происшедшем.

Письмо великого князя Николая Павловича исполняющему обязанности командующего гвардией генералу Ивану Федоровичу Паскевичу от 3 марта 1822 года

Милостивый государь мой Иван Федорович!

Поставив себе долгом иметь к Вам всегда полную откровенность не только как к начальнику моему, но и как к человеку, коего дружбой и советами я умею ценить, обязанностию своею считаю довести до партикулярного а не начальничаго сведения происшествие, ныне здесь случившееся в л.-г. Егерском полку.

На другой день приезда моего был развод л.-г. Егерского полку рот 2-й карабинерной и 4-й егерской; я был ими вовсе недоволен, ибо не нашел исправленным то, что должно было ротным командирам привести в порядок в те два месяца, кои роты провели в деревне.

Объяснив сие сильно, но без всякого пристрастия бат[альонному] ком[андиру] Толмачеву, сделал выговор и рот[ным] командирам, кап[итану] Норову караб[инерской] роты и Мандерштерну, показав на месте то, что упущено было, и прибавя, что ежели в скором времени не будет исполнено то, что должно, принужден я буду отнять у обоих роты.

После развода, призвав всех трех к себе, повторил я все сии замечания, прибавив, что тем более сии упущения в моих глазах непростительны, что оба были всегда отличными ротными командирами.

Поутру на другой день полк[овник] Толмачев пришел ко мне и объявил, что к[апитан] Норов просится в армию. Спросив о причине, получил ответ от Толмачева, что Норов считает себя обиженным тем, что я ему выговаривал и обещал отнять роту. Сие показалось мне весьма странным ; подумав немного, отвечал я Толмачеву, чтоб он остерег Норова, что, если подаст просьбу, не дождавшись случая показать мне роту в порядке, лишит меня возможности аттестовать его к чину; и что притом подобная поспешность со всякой стороны не у места, ибо я могу взять ее за личную дерзость ко мне.

На другой день, поутру, полковник Толмачев принес мне просьбу Норова в армию по домашним обстоятельствам с прибавкою, что он готов выйти хотя и капитаном . Я принял ее и оставил у себя до приезда Головина; но между тем г[оспода] офицеры почти все собрались поутру к Толмачеву с требованием, чтоб я отдал сатисфакцию Норову . Толмачев прогнал их, прибавив, что как они смели без своих батальонных командиров к нему явиться, а еще более без их ведома; они поехали к Арбузову (один из старших офицеров л. – гв. Егерского полка. – Я. Г. ); офицеры же второго батальона остались у Толмачева, который уже как батальонный командир им все пропел, что они заслуживали, и еще прибавил, что был свидетелем того, что я говорил ему самому и ротным командирам, находит, что я поступил с ними по всей строгой справедливости и обидного им не говорил. То же сделал и Арбузов, прогнав от себя офицера третьего батальона, ко мне приехавший полковник Каменский объявил то же самое.

К счастию моему, приехал сюда Карл Иванович (генерал Бистром, командир 2-й гвардейской дивизии, в которую входила бригада Николая Павловича, во время наполеоновских войн командир л. – гв. Егерского полка. – Я. Г. ); поговорив с ним обо всем, согласился он со мною мне в это вовсе не вмешиваться, ибо дело остановилось до приезда Головина; до меня же официально оно не дошло…. Вы посудите, сколь я терплю от сего несчастного приключения; одно меня утешает, что я не виноват ни в чем. Как сожалею, что Вас здесь нет, чтоб быть всему свидетелем и мне наставником своими советами.

Я повторю Вам, что все сие есть дело совершенно приватное; я его по службе не знаю; прошу и Вас принять оное так же. Дай бог, чтоб Головин скорее приехал и чтоб все кончилось к чести и пользе службы. Не премину со своей стороны Вас уведомить о последствиях. Почтите меня Вашим ответом и советом; но опять осмеливаюсь просить не разглашать про все сие.

Вам искренне доброжелательный

Николай

Из письма этого ясно, что великий князь был в паническом состоянии. Главное было не в демонстративных просьбах офицеров прославленного полка о переводе из-под начальства Николая, а в требовании сатисфакции. Офицеры лейб-гвардии Егерского полка требовали, чтобы великий князь шел на поединок с оскорбленным Норовым. Ни больше ни меньше.

Николай оказался в весьма щекотливом положении. Он был не только великий князь, но и русский дворянин и прекрасно знал, что отказ от дуэли компрометирует человека. Отсюда его надежда, что Головину удастся тихо уладить конфликт и мольбы «не разглашать» случившееся.

Волновало Николая и то, как отнесется к случившемуся император Александр.

Маловероятно, что его поведение было строго, но не оскорбительно.

В этом случае не было бы и столь резкой реакции большинства офицеров всех трех батальонов полка. Они считали, что задета честь их товарища, а не просто сделано дисциплинарное внушение.

Скорее всего, нечто вроде «Я вас в бараний рог скручу!» и было сказано. В этом можно было бы усомниться, если бы не свидетельство Розена об оскорблениях, которыми Николай осыпал офицеров лейб-гвардии Финляндского полка.

Замять дело, однако, не удалось. Норов был приговорен к шести месяцам содержания в крепости и отправлен в армейский егерский полк без полагавшегося в таких случаях повышения в чине. Наказаны были и другие участники демонстрации.

Но, судя по всему, и Паскевич, и Головин, и тем более Бистром, не любивший Николая, прекрасно понимали, на чьей стороне правота. Понимал это и Александр, ибо на следующий год Норов был «всемилостивейше прощен», произведен в подполковники и переведен в привилегированный пехотный полк принца Вильгельма Прусского.

Николай с тех пор стал резко отрицательно относиться к дуэльной традиции. «Я ненавижу дуэли, – говорил он, уже будучи императором, – в них нет ничего рыцарского».

Тяжелый осадок от истории 1822 года остался у него надолго. И когда Норов был арестован по делу декабристов, то молодой император жестко припомнил ему их столкновение.

Когда императрица Елизавета Алексеевна, как мы увидим, в письме матери утверждала, что Николай демонстрирует свою независимость, то она была совершенно права. И проявлялось это не только в отсутствии подражания брату-императору – в отличие от Константина и Михаила, – но и в попытках настоять на своем даже вопреки приказам начальников. Он пытался использовать свой статус великого князя, чтобы явно выделиться из среды других гвардейских генералов.

В начале 1824 года генерал Ф. П. Уваров стал замечать, что усердие некоторых начальников отдельных частей войск через меру утомляет солдат. Вследствие чего Уваровым были определены дни, когда воспрещалось производить «домашния» учения. За исполнением этого распоряжения было особое и, кажется, весьма деятельное и строгое наблюдение. 13 мая 1824 года, за несколько дней перед назначенным учением в высочайшем присутствии, были именно воспрещены все «домашния» учения. Тем не менее великий князь Николай Павлович просил генерала Паскевича разрешить ему утром, в течение не более часу, выведя людей в фуражках, без аммуниции, подготовить свою бригаду к предстоящему учению. Генерал Паскевич, переговорив с генералом Уваровым, на просьбу великого князя отвечал решительным отказом. Учение, однако, состоялось, и в тот же день Паскевич получил от Уварова предписание.

Предписание, полученное генералом Паскевичем от генерала Федора Петровича Уварова. 13 мая 1824 года

Дошло до сведения моего, что полки 2-й бригады вверенной Вам дивизии, лейб-гвардии Измайловский и Егерский, вопреки приказания моего сего числа были на учении. Упущение или ослушание в службе нетерпимо, а потому и предписываю Вашему превосходительству с получения сего сие исследовать, и ежели оное окажется справедливым, то я на первый раз столь неожиданного случая делаю мое замечание, но с тем вместе предваряю Ваше превосходительство, что впредь, при малейшем случае сему подобном, с виновных строго будет взыскано.

Ваше превосходительство, служа столь долгое время всегда и везде с известным отличием, легко себе представить можете, сколь много меня удивило дошедшее до меня сведение.

Генерал от кавалерии Уваров

Генерал Паскевич на этот раз вовсе не хлопотал выгородить великого князя от заслуженной им неприятности и послал ему рапорт.

Рапорт генерала Паскевича великому князю Николаю Павловичу

Командиру 2-й бригады 1-й гвардейской дивизии его императорскому высочеству великому князю Николаю Павловичу

генерал-лейтенанта Паскевича

Рапорт

Получив предписание от г. командующего корпусом… в котором извещает, что л.-г. Измайловский и л.-г. Егерский полк, вопреки приказанию его высокопревосходительства, были на учении. Упущение или ослушание по службе нетерпимо; а поэтому и предписывает мне сделать следствие, и ежели оное окажется справедливо, то на первый раз столь неожиданного случая делает замечание; но с тем вместе предваряет, что впредь при малейшем упущении с виновных будет взыскано строго.

Препровождая при сем копию предписания г. командующего корпусом… покорнейше прошу по оному исполнить.

Великий князь сознавал свою виновность; следующий собственноручно написанный им рапорт Паскевичу это доказывает.

Командиру 1-й гвардейской пехотной дивизии господину генерал-лейтенанту и кавалеру Паскевичу

От командира 2-й бригады оной же дивизии генерал-инспектора великого князя Николая Павловича

Рапорт

На предписание Вашего превосходительства… в котором изъясняете неудовольствие господина командующего корпусом, что вопреки отданного приказания лейб-гвардии Измайловский и лейб-гвардии Егерский полки сегодня были выведены на учение, честь имею донести следующее.

Получив вчерашнего числа личное предписание государя императора насчет назначения на завтрашнее число батальонного учения в высочайшем присутствии и не знав еще запрещения господина командующего корпусом, я сам назначил быть во всей бригаде сего числа поутру в 6 часов учению в фуражках, без амуниции и не более как до семи часов; что я почитал необходимым для уравнения шага, еще нетвердого, и дабы с большею верностию быть в состоянии вывести бригаду. Ввечеру, получив записку Вашего превосходительства, я остановился, и в том винюсь пред Вашим же превосходительством, и, не отменив учение, на которое надеялся еще получить разрешение, осмелился просить Вашего ходатайства для получения сего дозволения. Не получив же ответа, я не отменил и учения, которое воспоследовало от шести часов утра до семи часов, побатальонно обоим полкам на Семеновском парадном месте, а Саперному батальону на Преображенском.

Я надеюсь, что в сем изложении простой истины Ваше превосходительство не найдете другого, кроме искреннего, признания в ошибке, в которой я сам винюсь, тем более что никто более меня не чувствует всю важность военного послушания, быть образцом которого я всегда старался и буду стараться ревностно быть.

Генерал-инспектор

На этот раз Николаю не удалось переупрямить командующего гвардией Уварова, но сама попытка – характерна.

Из книги Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют автора Замулин Валерий Николаевич

Гвардейский марш к Прохоровке К исходу 5 июля 1943 г. Генеральный штаб РККА понял, что им была допущена ошибка при определении района, из которого противник нанесет главный удар по войскам, удерживающим Курский выступ. Поэтому вопрос об усилении Воронежского фронта встал

Из книги Русские эсэсовцы автора Жуков Дмитрий Александрович

Третья глава Вооруженные формирования «Цеппелина»: Первая русская национальная бригада СС «Дружина» и гвардейский батальон РОА Хотя противодействие партизанскому движению отнюдь не было единственной и даже первоочередной функцией «Цеппелина», именно для борьбы с

Из книги Генералы и офицеры вермахта рассказывают автора Макаров Владимир

№37. СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА Ф. ФОН БЕНТИВЕНЬИ «ХАРАКТЕРИСТИКА ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА ШЁРНЕРА» 5 марта 1947 г.МоскваПеревод с немецкого.КопияС генерал-полковником Шёрнер я познакомился в середине июля 1944 года, когда он был назначен командующим Северной

Из книги 100 великих аристократов автора Лубченков Юрий Николаевич

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ БАРЯТИНСКИЙ (1815-1879) Генерал-фельдмаршал (1859), генерал-адъютант (1853), князь. Княжеский род Барятинских был одним из древнейших российских родов, ведущих свое начало от Рюрика и являющихся потомками князя Михаила Черниговского, погибшего в Орде. Внук

Из книги Русская армия 1914-1918 гг. автора Корниш Н

Гвардейский корпус / Особая армия В начале войны отборными войсками русской армии являлся Гвардейский корпус. Он включал в себя соединения и части всех видов и родов войск, которые ревностно блюли свои традиции. (Однако стоит отметить, что не все они базировались на

автора

ВЕРХОВНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ Генерал от инфантерии, генерал-адъютант М.В.Алексеев Судьба начальника штаба Верховного Главнокомандующего государя императора Николая II генерала от инфантерии, генерал-адъютанта Михаила Васильевича Алексеева, ставшего Верховным

Из книги Вожди белых армий автора Черкасов-Георгиевский Владимир

КОМАНДИРЫ-МОНАРХИСТЫ Генерал-от-инфантерии А. П. Кутепов и генерал-майор Генштаба М. Г. Дроздовский Следующие три главы этой книги написаны в виде двойного портрета. Двое героев каждого очерка - в чем-то схожие белые полководцы: идеей монархизма (генералы Кутепов и

Из книги 1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе автора Хазанов Дмитрий Борисович

Приложение 11. Воспоминания генерал-лейтенанта Ф.А. Астахова о командующем войсками Юго-Западного фронта Герое Советского Союза генерал-полковнике Михаиле Петровиче Кирпоносе В мае 1941 г. я, в то время заместитель командующего ВВС КА тов. Жигарева, вылетел с большой

Из книги Русская военная история в занимательных и поучительных примерах. 1700 -1917 автора Ковалевский Николай Федорович

ГЕНЕРАЛ ОТ ИНФАНТЕРИИ, ГЕНЕРАЛ ОТ АРТИЛЛЕРИИ Ермолов Алексей Петрович 1777-1861 Видный военный и государственный деятель эпохи Александра I и Николая I. Участник войн с Наполеоном 1805-1807 гг. В Отечественную войну 1812 г.- начальник штаба 1-й армии, в 1813-1814 гг.- командир

Из книги Военный Петербург эпохи Николая I автора Малышев Станислав Анатольевич

Глава 5 «Гвардейский корпус» Гвардия или лейб-гвардия - с петровских времен так назывались самые лучшие, отборные войска, телохранители государя, первые и на параде, и в боях. Слово «гвардия» в европейских языках означало телохранителей, слово «лейб» - принадлежность к

Из книги Демянское побоище. «Упущенный триумф Сталина» или «пиррова победа Гитлера»? автора Симаков Александр Петрович

1-й гвардейский стрелковый корпус срочно введен в сражение Особенно плохо было с обеспечением 1-го гвардейского стрелкового корпуса. 26 января находившийся там офицер Генерального штаба доносил начальнику Генерального штаба Б.П. Шапошникову: «1 гв. С.К.

автора Гончаров Владислав Львович

№ 169. Рапорт начальника 2-й Финляндской стрелковой дивизии генерал-майора Е.М. Демидова командиру 22-го армейского корпуса (7-я армия ЮЗФ) генерал-лейтенанту А.А. Безрукову от 26 сентября 1917 года Командиры 6-го и 8-го [Финляндских стрелковых] полков доложили мне по

Из книги 1917. Разложение армии автора Гончаров Владислав Львович

№ 174. Из воспоминаний генерал-квартирмейстера штаба 10-й армии Западного фронта генерал-майора А.А. Самойло (начало октября 1917 года) 10-я армия стояла на занимаемых позициях в полном бездействии. Солдаты никакой службы не несли, большинство из них было всецело под влиянием

Из книги 1917. Разложение армии автора Гончаров Владислав Львович

№ 175. Донесение командира 6-го армейского корпуса генерал-майора А.П. Грекова командующему 11-й армией ЮЗФ генерал-лейтенанту Ф.С. Рербергу от 2 октября 1917 года Доношу фактически установленные данные братания [в] частях 4-й дивизии [в] хронологической последовательности:29

Из книги Флагман штурмовой авиации автора Донченко Семен

Кировоградский гвардейский Сбитый с Днепра, отброшенный со своих оборонительных позиций на Ингульце, противник решил закрепиться в Кировограде - этой природной крепости - и на его окраинах и держаться тут любой ценой, зазимовать.Так, на подступах к городу и в самом

Из книги Эскадрилья ведет бой автора Сухов Константин Васильевич

Семья родная - полк гвардейский …30 мая 1943 года в полк прилетел «полномочный представитель» - крепко сбитый, коренастый майор. Собрали молодых летчиков. Он представился: Павел Павлович Крюков. Побеседовал «вообще», а потом стал подробно с каждым толковать,

		Бюст в Гурьевске
		Мемориальная плита в Волгограде
		Стела в Липецке
		Надгробный памятник
		Аннотационная доска в Калининграде
		Аннотационная доска в Советске

Г урьев Степан Савельевич - командир 16-го гвардейского Кёнигсбергского Краснознамённого стрелкового корпуса 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта, гвардии генерал-майор.

Родился 19 июля (1 августа) 1902 года в селе Романово Липецкого уезда Тамбовской губернии, ныне село Ленино Липецкого района Липецкой области, в крестьянской семье. Русский. Окончил начальную школу. 13-летним пареньком пошёл работать на рудник.

В марте 1919 года добровольно вступил в Красную Армию. Участник Гражданской войны: красноармеец 197-го стрелкового полка в 9-й Кубанской армии. Сражался против армий А.И. Деникина и П.Н. Врангеля, участник освобождения Донбасса и боев на реке Хопер в 1919 году, Ростово-Новочерскасской и Северо-Кавказской операций и разгрома Улагаевского десанта на Кубани в 1920 году, Тифлисской операции в 1921 году, а также в многочисленных боевых действиях против политического бандитизма и повстанческого движения.

В июле 1921 года зачислен курсантом, а в 1925 году окончил Иваново-Вознесенскую пехотную школу. Член ВКП(б) с 1924 года. С августа 1925 по август 1927 года - командир взвода в 142-м стрелковом полку 48-й стрелковой дивизии Московского военного округа. В 1928 году окончил Московские военно-политические курсы и был назначен политруком роты в 250-м стрелковом полку 84-й стрелковой дивизии Московского военного округа, позднее - в 118-м стрелковом полку 40-й стрелковой дивизии Сибирского военного округа (г. Ачинск Красноярского края). С июля 1930 года - ответственный секретарь партбюро этого полка. С февраля 1932 года - инструктор политотдела 35-й стрелковой дивизии Отдельной Краснознамённой Дальневосточной армии, с сентября того же года командовал батальоном в 105-м стрелковом полку этой дивизии. В ноябре 1935 - январе 1937 года - работник Газимуто-Заводского районного военного комиссариата в Читинской области.

В 1937 году окончил Высшие стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава пехоты «Выстрел». С августа 1937 года - помощник командира по строевой части 279-го стрелкового полка в 93-й стрелковой дивизии Забайкальского военного округа. С начала 1938 года - начальник отделения в 4-м отделе, а затем начальник 4-го отдела штаба Забайкальского военного округа.

В марте 1939 года был назначен командиром 293-го стрелкового полка 57-й стрелковой дивизии Забайкальского военного округа. Командиром полка участвовал в боях с японскими милитаристами в районе реки Халхин-Гол (Монголия). С октября 1939 по октябрь 1940 года - начальник пехоты 36-й мотострелковой дивизии в 1-й армейской группе советских войск на территории Монгольской Народной Республики.

Окончил оперативный факультет Военной академии командного и штурманского состава ВВС РККА в 1941 году. С мая 1941 года - командир 10-й воздушно-десантной бригады 5-го воздушно-десантного корпуса в Прибалтийском Особом военном округе.

В первые дни Великой Отечественной войны, а именно 24 июня 1941 года, воздушно-десантная бригада полковника Гурьева вступила в бой в районе литовского города Паневежис, затем участвовала в приграничном оборонительном сражении у Даугавпилса. С тяжелыми боями и потерями десантники вышли из окружения.

С октября 1941 года - командир 5-го воздушно-десантного корпуса (43-я армия, Западный фронт). Участвовал в оборонительном этапе битвы за Москву на можайском и нарофоминском направлениях, в Ржевско-Вяземской наступательной операции. Воины-десантники отличились при освобождении города Медынь 14 января 1942 года.

В августе 1942 года 5-й воздушно-десантный корпус был преобразован в 39-ю гвардейскую стрелковую дивизию, командиром которой был назначен генерал-майор С.С.Гурьев. И уже 7 августа 1942 года части дивизии разгружались на станции Иловля и даже на путях, с марша заняли рубежи обороны: деревни Кисляково, Верхний и Нижний Акатов, станица Островская. 39-я гвардейская вошла тогда в состав 4-й танковой армии. Бои шли круглосуточно. Например, лишь на рубеже Большой и Малой Россошек тридцать три воина дивизии подбили двадцать семь танков противника.

После сражений севернее Сталинграда, в ночь на 1 октября 1942 года все три гвардейских полка дивизии переправились через Волгу в Сталинград и приняли участие в боях (в основном - за завод «Красный Октябрь»).

В Сталинградской битве дивизия под командованием генерал-майора Гурьева в составе войск 62-й армии Донского фронта сражалась сначала на юго-западном направлении, а, когда бои развернулись в самом городе, в районе завода «Красный Октябрь». Здесь воины Гурьева дрались за каждое здание, цех, железнодорожную насыпь. Часто эти объекты переходили из рук в руки, но бойцы стояли насмерть.

23 октября 1942 года после артиллерийской и авиационной подготовки немецкие части перешли в решительное наступление, чтобы сбросить соединения 39-й гвардейской стрелковой дивизии в Волгу и овладеть стратегически важным районом. Им даже удалось овладеть мартеновским цехом завода. По приказу Гурьева подразделения 120-го гвардейского стрелкового полка выбили оттуда немцев, и удерживали занятые рубежи до окончания Сталинградской битвы.

В январе 1943 года на берегу Волги гвардейское знамя 39-й гвардейской стрелковой дивизии С.С.Гурьева украсил орден Красного Знамени. Уже с февраля 1943 года дивизия сражалась в тяжелых боях на харьковском направлении в составе войск Юго-Западного фронта.

В марте 1943 года был назначен командиром 28-го гвардейского стрелкового корпуса в 8-й гвардейской армии, который успешно вёл бои в ходе Ворошиловградской и Днепропетровской наступательных операций, освобождал Запорожье и Днепропетровск.

С декабря 1943 года учился в Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова (ныне Военная академия Генерального штаба), после окончания ускоренного курса которой в апреле 1944 года назначен командиром 16-го гвардейского стрелкового корпуса в 11-й гвардейской армии на 2-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах.

По праву считался одним из лучших командиров корпусов на всём фронте, многократно и неизменно высоко отмечает действия войск гвардии генерал-майора С.С.Гурьева в своих воспоминаниях командовавший фронтом И.Х.Баграмян. Во главе корпуса С.С.Гурьев принимал участие в Белорусской стратегической наступательной операции (в Вильнюсской и Каунасской фронтовых операциях), в Восточно-Прусской операции.

Командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса (11-я гвардейская армия, 3-й Белорусский фронт) гвардии генерал-майор С.С.Гурьев умело организовал боевые действия частей корпуса штурме столицы Восточной Пруссии - города-крепости Кёнигсберга.

После ожесточённых уличных боёв войска корпуса в первый же день штурма 6 апреля 1945 года прорвали внутренний обвод обороны города Кёнигсберг (ныне - Калининград) и, овладев южной частью города, вышли к реке Прегель и овладели городской цитаделью. В течение одной ночи части корпуса в труднейших условиях в черте города форсировали водный рубеж и захватили плацдарм на северном берегу, окружив при этом во взаимодействии с другими частями крупную группировку противника. За четверо суток штурма Кёнигсберга части корпуса уничтожили и захватили до 28.000 солдат и офицеров врага, до 40 танков, более 200 орудий, 2 бронепоезда, большое количество военного имущества.

У казом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1945 года, за умелое командование стрелковым корпусом и личную храбрость, проявленные при взятии Кенигсберга, гвардии генерал-майору Гурьеву Степану Савельевичу присвоено звания Героя Советского Союза.

Однако получить знаки высшей степени отличия - орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» отважному комкору было не суждено...

После разгрома гитлеровцев в Кёнигсберге корпусу Гурьева была поставлена новая задача - уничтожить остатки гитлеровских войск в районе военно-морской базы Пиллау (Балтийск). 22 апреля 1945 года, через три дня после Указа о присвоении звания Героя, в бою на Земландском полуострове командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса Герой Советского Союза, генерал-майор С.С.Гурьев был убит осколком вражеского снаряда.

Похоронен в Калининграде на Гвардейском проспекте, в братской могиле 1200 гвардейцев.

Генерал-майор (3.05.1942). Награждён 2 орденами Ленина (13.01.1944, 19.04.1945), 2 орденами Красного Знамени (1939, 12.04.1942), орденами Кутузова 2-й степени (1943), Красной Звезды (26.10.1943), медалями «ХХ лет РККА» (1938), «За оборону Сталинграда» (1943), иностранной наградой - орденом Боевого Красного Знамени (Монголия, 1939).

В память об отважном военачальнике в Калининградской области его именем назван город Гурьевск (бывший - Нойхаузен) и район – Гурьевский.

В 1961 году в Гурьевске был установлен памятник Герою Советского Союза С.С.Гурьеву. Памятник был изготовлен из белого мрамора и постепенно пришёл в негодность. В январе 2007 года старый памятник был заменен на новый, из бронзы, точная копия того, что стоял некогда в парке.

В Волгограде на территории мемориального комплекса «Мамаев Курган» установлена памятная плита с надписью «Герою Советского Союза гвардии генерал-майору Гурьеву Степану Савельевичу ВЕЧНАЯ СЛАВА».

В селе Ленино, на родине С.С.Гурьева, установлен бюст Героя. Его именем названы улицы в городах Волгоград и Раменское.

Биографический материал и фото памятников Героя
любезно предоставлены на сайт «Герои страны»
Галиной Сусеевой (город Алматы, Казахстан),
биография дополнена Антоном Бочаровым
(посёлок Кольцово Новосибирской области).

"...После форсированного марша и последующего прорыва передовые гвардейские части 29 января 1945 года оказались на ближних подступах к Кенигсбергу. Город-крепость был теперь виден невооруженным глазом. В укреплениях внешнего обвода, в фортах и дотах, опоясавших змеиное гнездо гитлеровцев, все труднее становилось укрываться врагу от снарядов, посылаемых советскими артиллеристами.

Преодолевая бешеное сопротивление врага, наступающие войска все теснее сжимали вокруг Кенигсберга кольцо окружения.

Именно здесь, при штурме Кенигсберга, во всю силу развернулся могучий полководческий талант генерал-майора Гурьева. Непрерывно совершенствуя выучку войск, он готовил свои части к сокрушительному удару по врагу. Приземистая генеральская машина появлялась то в одном, то в другом полку. Только недавно выведенные из боя батальоны с гвардейским упорством овладевали сложной тактикой уличного боя.

В те дни генерала часто можно было видеть среди солдат, штурмовавших учебные городки - группы разрушенных зданий. Гурьев не уходил, пока не убеждался, что в учении все делается, как в бою. Гурьев требовал обобщать опыт наиболее натренированных штурмовых батальонов и групп, широко распространять его. Генерал-майор ясно понимал, что взятие Кенигсберга будет чрезвычайно трудным делом.

Как и ожидалось, гитлеровцы обороняли Кенигсберг с отчаянием и злобой обреченных. Свои укрепления они считали неприступными, и не без оснований.

Соединение Гурьева при поддержке артиллерии, танков и авиации взломало на своем участке насыщенную огнем и бетоном вражескую оборону в течение одного дня, обеспечив тем самым успех остальных соединений.

Против соединения Гурьева гитлеровцы бросили свои лучшие части. В их составе были специально сформированные офицерские батальоны. Командующий кенигсбергским гарнизоном генерал Ляш возлагал на них особые надежды.

В те трудные часы, когда казалось, что воздух раскалывается от разрывов, генерал-майор Гурьев, не считаясь с опасностью, лично управлял своими частями. Его исключительное мужество и твердость передавались командирам и солдатам. Они упорно продвигались вперед. Вечером штурмовые батальоны вышли к реке Прегель. Река несла горячие обломки баркасов и бочек с пылающим мазутом. Из зданий на северном берегу немцы вели ураганный обстрел реки. В удушливый, задымленный воздух взмывали тысячи осветительных ракет. И Гурьев, не колеблясь, отдал единственно возможный, вытекавший из общего плана штурма Кенигсберга, предельно короткий приказ: «Форсировать!».

Ночью, подавляя огневые точки врага, гвардейцы пересекли Прегель. Перебирались на понтонах и обнаруженных поблизости лодках, на дверных створках, сорванных с разрушенных зданий, переплывали кто как мог реку.

А под утро храбрецы, первыми перебравшиеся через Прегель, закрепились на отвоеванных участках северного берега. В тесном взаимодействии с другими наступающими частями соединение генерал-майора Гурьева окружило крупную группировку войск противника и вынудило кенигсбергский гарнизон гитлеровцев к безоговорочной капитуляции.

Воинский подвиг гвардии генерал-майора Степана Савельевича Гурьева при штурме Кенигсберга Родина отметила высшей наградой - присвоением ему звания Героя Советского Союза.

Совсем немного Степан Савельевич Гурьев не дожил до Победы. Он погиб 22 апреля 1945 года при операции по уничтожению остатков немецких войск в районе военно-морской базы Пиллау, в бою на Земландском полуострове от взрыва неприятельского снаряда.

Гвардейцы Гурьева с честью выполнили боевую задачу - в ночь с 23 на 24 апреля 1945 года начался штурм последней вражеской крепости, последнего пристанища фашистских разбойников в Восточной Пруссии - порта и крепости Пиллау.

«Навеки вписаны в историю подвиги войск генерал-майора Гурьева, - писала газета «Правда» об этом сражении. - Всем памятен ожесточенный бой за форт № 8 у залива Фришес-Хафф, окончившийся капитуляцией гарнизона».

Первые «катюши»

9 августа к нам под Ельню прибыли необычные машины. Над шасси мощных автомобилей высились какие-то сооружения, тщательно укрытые брезентом. Вслед за боевыми машинами следовала вереница грузовиков, кузова которых тоже были обтянуты чехлами. Из кабины головного грузовика вышел высокий офицер. Представился: капитан Флёров, командир батареи гвардейских минометов.

И. А. Флёров нам сразу понравился. Общительный, остроумный, он увлекательно рассказал о своей батарее, об устройстве и действии этого грозного оружия, которое наши солдаты любовно прозвали «катюшей».

Это была первая советская батарея реактивной артиллерии. В начале войны у нас имелось всего семь боевых установок и около трех тысяч ракет к ним. Они и составляли батарею Флёрова. В ночь на 3 июля она отправилась из Москвы на фронт. 14 июля под Оршей на фашистов обрушилось море огня. Страшные снаряды летели лавиной. Их взрывы за каких-то несколько секунд разрушили железнодорожный узел и переправу через реку, уничтожили сотни гитлеровцев, а остальных ввергли в такую панику, что они не скоро опомнились. Так" «катюша» оповестила мир о своем рождении. Потом она воевала под Рудней, Смоленском, а теперь прибыла к нам.

Мы приподнимали брезент, трогали рукой блестящие длинные ракеты. Молчаливый солдат с автоматом настороженно следил за каждым нашим движением, и чуть мы отходили, . он старательно застегивал чехол. Словно извиняясь, капитан пояснил:

Приказано строго охранять бата-"" Но Пусть; это вас не смущает. Секретность не мешает нам вести огонь. Прошу почаще нас использовать в бою.

Скоро мы увидели «катюши» в действии. Они быстро занимали позиции. Мгновение - и огненные стрелы с воем и шипением устремлялись на врага. Только на нашем участке фронта батарея сожгла и подбила около шестидесяти фашистских танков. А сколько от ее огня полегло вражеских, солдат никто и считать не пытался.

После каждого залпа батарея мгновенно уходила в укрытие, и не было ни одного случая, чтобы она подверглась бомбовому удару. Авиация противника никак не могла найти ее.

Пунктуально выполняя приказ командования фронта, мы скрывали, насколько это было возможно, приход батареи капитана Флёрова от излишне интересовавшихся людей. К местам расположения батареи никого не допускали.

Однако скрыть столь мощное оружие было, конечно, невозможно. В стане гитлеровцев его залпы порождали опустошение и панику, а в наших войсках - восхищение.

Личный состав батареи отличался завидной дисциплинированностью и слаженностью, он действовал умело и хладнокровно. Иначе говоря, обладал теми качествами, которые, на фронте делали героизм повседневным, обыденным явлением. Мы восхищались трудолюбием и настойчивостью ракетчиков, их стремлением еще выше поднять эффективность своего оружия. Батарея капитана Флёрова была крайне нужна нам, ибо в то время мы имели в своем распоряжении очень мало артиллерии, не больше трех-четырех стволов на километр фронта. Командующий артиллерией армии генерал В. Э. Таранович предпринимал огромные усилия, чтобы восполнить недостаток орудий и минометов их умелым применением на поле боя. Передав нам батарею капитана Флёрова, генерал внимательно следил, как мы ее используем. По его указанию мы вместе с капитаном Флёровым разграфили на картах и схемах впереди лежавшую местность на квадраты, пронумеровали их и присвоили им условные наименования- «Волк», «Роза», «Белка» и т. д. Заранее подготовили исходные данные для ведения огня. Достаточно было передать батарее по телефону команду: «По «Волку» огонь!» - ив этот квадрат летело больше сотни смертоносных ракет.

Капитан Флёров всегда был в курсе дела, хорошо знал обстановку на фронте, держал батарею в постоянной готовности к открытию огня. Не было случая, чтобы его подчиненные не выполнили поставленной перед ними задачи.

Фронтовики быстро убедились в силе «катюш». Зная, что где-то позади стоят эти грозные машины, пехотинцы и артиллеристы увереннее чувствовали себя в обороне. Они верили, что в тяжелую минуту огненный смерч ракет не только остановит, но и опрокинет, сметет атакующую фашистскую пехоту.

Батарея капитана Флёрова отлично взаимодействовала с войсками, стоявшими на переднем крае обороны, и не раз выручала их. Вспоминается такой эпизод из очень многих.

После освобождения Ельни артиллерийский полк подполковника А. П. Франце-ва был поставлен западнее деревни Лео-нидово для стрельбы прямой наводкой. Это был хороший полк. Он имел на своем вооружении 36 орудий на механической тяге.

В результате многодневных кровопролитных боев гитлеровцам удалось несколько потеснить наши стрелковые подразделения. На наш командный пункт пришел офицер. Он доставил донесение Францева:

«Веду бой с пехотой и танками, нахожусь в окружении. Снаряды на исходе. Жду помощи и указаний. Огневая позиция отрезана от места стоянки средств тяги и простреливается врагом. Пока снаряды есть, танки не пройдут».

Командование приняло решение отвести полк назад, поскольку он уже находился на захваченной врагом территории в 7- 8 километрах от своих войск. Мне было приказано пробиться к артиллеристам. Взяв автомашины противотанкового дивизиона, я посадил на них стрелковую роту, оборонявшую наш командный пункт. Позади колонны двигалась батарея капитана Флёрова.

Шоссейную дорогу уже заняли гитлеровцы. Пришлось ехать лесом. Через 20-25 минут мы уже были у цели. Наше внезапное появление ошеломило немцев.

А тут над нашими головами с гулом полетели ракеты. Это капитан Флёров, установив машины в 3-4 километрах от расположения полка, открыл огонь." Задрожала от взрывов земля. Поле впереди нас скрылось в дыму и пыли. Кострами запылали вражеские танки и автомашины. Фашистская пехота, подбиравшаяся уже совсем близко к огневым позициям артиллеристов, стала в панике разбегаться. Наши солдаты спрыгнули с грузовиков и во главе со старшим лейтенантом Сергеевым и политруком Михайловым бросились в атаку. Дрались они отважно и вдохновенно. Артиллеристы тем временем подогнали тягачи, подцепили орудия и повели их в лес. Скоро мы были уже в расположении наших войск.

На опушке артиллеристы встретились со своими боевыми товарищами - ракетчиками. Крепкие рукопожатия, объятия, солдатские шутки. Громкое «ура!» прозвучало в лесу, когда подполковник Францев подошел к Флёрову, молча обнял его и расцеловал. Артиллеристы подхватили фле-ровцев и начали качать их. Особенно досталось самому капитану.

Мы стояли в сторонке и наблюдали это бурное проявление радости фронтовиков. Нет, никому не победить таких богатырей!

Не одна тысяча фашистов полегла в районе Ельни. И в этом немалая заслуга батареи капитана Флёрова.

Перед лицом истории для нового поколения мы, участники этого сражения, обязаны с предельной точностью передать события тех тревожных дней. Сейчас удалось разыскать уже двадцать солдат, сержантов и офицеров батареи. С их помощью восстановлен весь боевой путь первенца нового оружия.

Время было тяжелое. Враг рвался на восток. Геройски сражались наши войска, но силы были неравными. Мощным ударом танковых и механизированных дивизий со стороны Рославля и Духовщины фашисты прорвали нашу оборону, заняли Спас-Деменск, Юхнов и 6 октября соединились в Вязьме. Наши части в районе Смоленска и Ельни оказались в окружении.

Батарея капитана Флёрова была отрезана от наших войск. Гвардейцам пришлось вести тяжелые машины по бездорожью - по лесам и болотам. Они прошли по вражеским тылам больше 150 километров - от Рославля мимо Спас-Деменска на северо-восток. Шел не один человек и не маленькая группа людей, которым всегда можно укрыться в любом овраге или перелеске. Двигались семь громоздких боевых установок и несколько десятков автомашин.

Капитан Флёров сделал все, чтобы спасти батарею и прорваться к своим. Когда подошло к концу горючее, он днем 6 октября в лесу северо-восточнее Спас-Деменска приказал полностью зарядить установки, а остальные ракеты и большинство грузовиков взорвать, предварительно перелив горючее в баки оставшихся машин. Теперь в колонне следовали лишь боевые установки и три-четыре грузовика с людьми.

Неподалеку от поселка Знаменка капитан остановил колонну на опушке леса и еще засветло выслал на машине разведку во главе с офицером.

Разведка вернулась и доложила, что путь свободен. Флёров приказал разведчикам следовать впереди колонны на удалении не больше километра и в случае опасности немедленно подать сигнал.

Стемнело. Машины с погашенными фарами вплотную шли одна за другой. Вокруг было тихо. И вдруг поле озарилось вспышками выстрелов. Вражеская засада, по-видимому, намеренно пропустила машину разведчиков, и сейчас всей своей мощью обрушилась на колонну. Фашисты стремились любой ценой захватить батарею, чтобы разгадать секрет нового советского оружия. Капитан Флёров и его подчиненные вступили в смертельный бой. Пока одни отбивались от врага, другие кинулись к боевым установкам. Под шквальным огнем они взорвали машины. При этом многие из них, в том числе капитан И. А. Флёров, погибли смертью храбрых. Оставшиеся в живых с боем оторвались от гитлеровцев и перешли линию фронта.

Совещание комсомольского актива

На рассвете мы с командиром дивизии и начальником политотдела стояли у моста. Регулировали движение войск. После тяжелых боев наша 53-я дивизия отходила, чтобы занять рубеж обороны на восточном берегу Днепра.

Тяжело шагали усталые люди. Мимо нас прошла поредевшая колонна 223-го полка. На самодельных носилках бойцы пронесли тяжело раненного командира подполковника Андрея Владимировича Семенова. Потом подошел 12-й полк. Его командир полковник М. А. Жук с плотно прибинтованной к груди рукой остановил повозку, придирчиво следя с ее высоты, как подразделения входят на мост, и то и дело подавал распоряжения. Михаил Антонович наотрез отказался отправиться в госпиталь, хотя был ранен в плечо и в руку.

Боевые части почти все уже были на том берегу. Но поток на дороге не иссякал. Переваливаясь на выбоинах, проползли санитарные машины и крытые фургоны госпиталя. За ними ковыляли «ходячие» раненые. Застучали колесами обозные повозки и походные кухни. Вслед за солдатами толпились гражданские люди: женщины с детьми, старики - все, кто не хотел оставаться «под немцем». Натуженно урчали грузовики с имуществом эвакуируемых учреждений. По обочинам в облаке пыли двигались стада - колхозники угоняли скот, чтобы он не достался врагу.

Командир дивизии полковник Ф. П. Коновалов торопил людей. Решительно вмешивался, когда образовывались «пробки». Надо было спешить. Враг близко. Мы обрадовались, когда вдалеке на дороге показалась последняя колонна - рота прикрытия.

В сторонке от моста на лужайке сидела группа солдат. Начальник политотдела батальонный комиссар Дмитрий Александрович Старлычанов решил накоротке собрать комсомольский актив, чтобы разъяснить новую задачу. Когда какое-нибудь подразделение приближалось к мосту, помощник начальника политотдела по комсомолу старший политрук В. И. Пальчиков громко выкрикивал фамилии. Комсорги, члены бюро, агитаторы выходили из колонны и, направлялись к месту сбора. На лужайке скопилось человек сто сорок.

Взошло солнце. На душе у всех стало веселее, людской поток ускорил движение. Утро теплое, свежее. Небо чистое. Вокруг тихо. Только временами с запада доносится гул канонады.

И вдруг часто и резко забили зенитки. Из-за пригорка на низкой высоте выскочили четыре «фокке-вульфа». С воем полетели бомбы. Мощные взрывы взметнули огромные столбы воды. К счастью, ни одна бомба не задела моста. Еще и еще раз заходят бомбардировщики. Но зенитчики не дают им прицелиться, и бомбы падают мимо.. Тогда самолеты расходятся попарно и пикируют с двух сторон. Новые взрывы. Мы видим, как вздрогнула тяжелая ферма моста, а потом с треском и скрежетом медленно опустилась в воду. Потом еще один взрыв на берегу. Высоко в небо взлетел столб пламени и черно-красного дыма. Это упал сбитый зенитчиками вражеский самолет.

И снова тишина. Теперь она настороженная, зловещая. Мы смотрим на разрушенный мост, на степь, дрожащую в мареве. На толпы притихших людей.

Мы отрезаны от своих. Позади нас наших войск нет. А враг может появиться с минуты на минуту.

К нам подбежала высокая женщина. Опрятно одетая. Тонкие дрожащие пальцы теребят небольшую красивую сумочку. На усталом лице растерянность и страх.

Как же мне быть с ними? - Сумочкой она показывает на три грузовика.

Над бортами их выглядывают напуганные ребячьи личики. Мы уже знаем, что это машины детского дома имени Янки Купалы.

Полковник Коновалов приказывает бойцам приступить к постройке плотов. В ответ послышалось:

Это мы в два счета!

Лесопильный завод рядом, сейчас

накатаем бревен, свяжем их.

Не волнуйтесь, гражданочка, -

весело сказал учительнице кто-то из

комсомольцев. - Через полчаса доставим

всех вас на тот берег. И ножек не

замочите!

Пальчиков уже распределяет ребят - кому подносить бревна, кому доски, кому связывать плот. А детвора кричит из машины:

Дяди, и нас возьмите! Мы тоже хотим работать!

Все ожили. И, как всегда, первым загорелся кипучий и неутомимый секретарь партбюро полка Федор Тимофеевич Бойков - уже штурмовал штабеля с лесоматериалом.

Но тут на нас обрушился оглушительный треск. Полукольцом надвинулись мотоциклы. Грохот их моторов враз оборвался. Солдаты в серых мундирах слезли с машин.

Нахальные, "йаглые рожи. Подняли защитные очки на козырьки фуражек. Левой рукой придерживая, на груди автомат, правую, как по команде, вскидывают вверх.

Хайль Гитлер! - вырывается из

множества глоток.

Молоденький немец отделился от строя. Не спеша стянул кожаную перчатку с руки. Усмехнулся.

Рус, сдавайсь!

Я и не заметил, как впереди нас оказались комсомольцы. Плотной стеной, плечом к плечу, они заслонили командиров.

На всю жизнь я запомнил- возглас полковника Коновалова:

Комсомольцы, огонь!

Грянул залп. А потом разразился шквал огня. Бойцы стреляли торопливо, почти не целясь. Фашисты не ожидали отпора. Первые ряды их попадали. Задние дрогнули, попятились. Опомнившись, некоторые застрочили из автоматов. Но мы уже кинулись вперед, хлынули всей массой.-Сквозь трескотню выстрелов- послышался голос секретаря комсомольской организации старшего лейтенанта Миши Федорова:

Хлопцы, вперед!

И хлопцы стреляли в упор, кололи штыком, били прикладом, лопатой. Возле меня оказался гитлеровец. Прижал приклад автомата к животу, но не стреляет. Может, патроны кончились? Ногой вышибаю автомат. Поднимаю пистолет... Мне показалось, что гитлеровец упал еще до того, как я нажал спуск. Врезались в память его глаза - круглые, обезумевшие от ужаса.

Падают сраженные гитлеровцы. Мы тесним и тесним врага... Наши солдаты бросаются к брошенным мотоциклам. В чехлах запасные обоймы к автоматам. Бойцы подбирают оружие убитых немцев, тут же заряжают и длинными очередями косят фашистов. Кое-кто из немцев успевает подбежать к мотоциклам, заводит их, но сейчас же валится под пулями: это их встречают «ходячие» раненые (и попав в госпиталь, они не расставались с оружием).

Я гляжу на наших бойцов. Потные лица сияют. И хотя пули все еще свищут вокруг, солдаты дерутся уверенно и, я бы сказал, весело. Сознание своей правоты сделало их бесстрашными и.непобедимыми. И снова - в который уже раз! - я убедился в величии нашего солдата.

А гитлеровцы? Куда подевались их наглость и самодовольство! И хотелось крикнуть этим жалким, подавленным людишкам в серых мундирах, которые все еще отстреливались, надеясь спасти свои шкуры: «Врете, гады! Недолго вам топать по нашей земле. Все равно остановим!»

Неподалеку от меня орудует автоматом старший техник-лейтенант Дмитрий Щербаков, комсорг управления дивизии. Раньше мы видели его с кинопередвижкой и рацией. На привалах он «крутил кино». Сеансы проходили в любую погоду, под любой крышей, а если ее не оказывалось - под открытым небом. Машину его давно разбомбили. Свою «технику» Щербаков теперь тащил на себе и по-прежнему везде был желанным гостем. Все ждали, когда он включит радио и мы услышим последние новости из Москвы. Но когда началась схватка, киномеханик тоже взялся за оружие и бил врага пулей и прикладом.

(Кстати, Дмитрий Иванович и ныне здравствует, работает на авторемонтном заводе в Балашове.)

Миша Федоров лежал весь в крови, зажимая рукой рану в животе. Но, приподнявшись на локте, кричал друзьям:

Хлопцы, не выпускайте их!

Скоро бой стих. Батальонный комиссар Старлычанов вытер лицо. Платок сразу стал черным.

Вот и провели совещание...

Пальчиков, собрав людей, возобновил

прерванные работы. Солдаты как ни в чем не бывало катали бревна, сталкивали их в реку, сшивали железными скобами. Сверху стелили доски.

К нам подвели двух гитлеровцев - только они и остались в живых. Страх развязал им языки. Рассказали, что они входили в передовой отряд 17-й немецкой дивизии. В отряде было 220 человек и 200 мотоциклов.

Нас же было человек двести. Значит, можем бить гитлеровцев!

С противоположного берега прислали несколько надувных лодок. Неплохой получился и наш плот. Первыми перевезли машины детского дома. Переправили госпиталь, обозы и всех, кто был на западном берегу.

А я все не могу уйти с этого обильно политого кровью клочка приднепровской земли. Рядом со скрючившимися трупами гитлеровцев тут и там лежат наши парни. У многих и ран не видно. Словно прилегли отдохнуть. Молодые, сильные солдаты...

Василий Иванович Пальчиков снял пилотку, опустил голову. Постоял безмолвно, потом тронул меня за рукав.

Идемте, товарищ полковник. Командир дивизии послал меня за вами.

Мы направились к плоту.

На восточном берегу мы заняли оборону. Несколько дней сражались здесь. Солдаты стояли насмерть. Комсомольский актив мы все-таки провели в перерыве между боями. Много говорить не понадобилось. Каждый знал свою задачу: драться. Драться так, как дрались комсомольцы на правом берегу Днепра. Драться, пока враг не будет разгромлен.

Последняя «психическая»

На разборе большого учения 20 июля 1963 года главнокомандующий войсками НАТО немецкий генерал Шпейдель прочел целую лекцию о роли «психических» атак во второй мировой войне. Напомню, это тот самый Шпейдель, который когда-то с хладнокровием садиста планировал по четырнадцать бомбардировок Великобритании в день, а сейчас как ни в чем не бывало инспектирует английские войска, входящие в НАТО. Говорил он, захлебываясь от восторга. Привел множество примеров, когда такие атаки приносили успех гитлеровцам. Но о «психических» атаках на советско-германском фронте он не сказал ни слова. И мне захотелось напомнить забывчивому генералу об одной из них.

В первых числах сентября 1941 года мы оборонялись на рубеже Кузьминичи - Цирковщина юго-западнее Спас-Деменска.

Выло очень тепло. На фронте наступило некоторое затишье.

Войска закопались глубоко в землю. Артиллеристы пристреляли все подходы к рубежу. Стрелки изучили и взяли на прицел каждую кочку. Пусть только теперь сунется враг! Зададим ему русскую баню!..

А противник не дремал. Разведка доносила, что он сосредоточивает силы.

И скоро тишине пришел конец. В семь часов утра над нашими позициями появились немецкие бомбардировщики. Посыпались бомбы. Заговорила и вражеская артиллерия. От взрывов земля ходила ходуном. Но у нас почти не было потерь. Наши зенитчики сбили два бомбардировщика.

Мы уже привыкли к немецкому шаблону: после артиллерийской подготовки идут танки, за ними, прячась за их броней, пехота. Но на этот раз все было иначе. Вначале мы даже не могли понять, что это движется на нас. Огромный черный прямоугольник километра полтора по фронту и с полкилометра в глубину. Потом разглядели: в шахматном порядке, со значительными интервалами один от другого, строго выдерживая равнение, идут тысячи эсэсовцев. Черные кители перепоясаны ремнями. Портупеи через плечо. На головах - фуражки с высокой тульей. Обвешанные гранатами, с автоматами наперевес, немцы маршировали во весь рост, широким чеканным шагом, как на параде. Впереди в линию двигались бронетранспортеры, оглашая окрестность диким воем сирен. В их кузовах солдаты держали большие портреты Гитлера и полотнища со свастикой. На флангах ползли танки.

Так вот оно что: эсэсовцы решились на «психическую» атаку. Хотят показать силу арийского духа!

Мерный, неудержимый шаг лавины вышколенных головорезов сильно действует на нервы. А тут еще вражеская артиллерия и авиация снова стали долбить наши позиции.

Смотрю на своих друзей. Волнуются, но держат себя в руках.

Пора, - сказал командир дивизии.

Передаю команду нашим артиллеристам. Ударили орудия, минометы. Заработали десятки пулеметов. Вижу, загорается один, второй бронетранспортер. Похоже, что это дело рук артиллеристов батареи старшего лейтенанта И. М. Клочкова: метко бьют, черти! Подбитые машины остановились, но сирены их воют. Солдаты выскакивают из кузовов и вливаются в марширующую колонну.

Немецкие танки на больших скоростях выскакивают из-за флангов, прикрывают собой пехоту. Наши артиллеристы целятся в танки. И они начинают гореть. Мы видим, как падают гитлеровцы. Но остальные обходят дымящиеся танки и шагают, шагают...

Не скрою, кое у кого начинают сдавать нервы. Вот из окопа выскочил боец.

Куда? - кричат ему товарищи. - Назад! Сиди и бей!

И солдат приходит в себя, спускается в окоп, кладет на бруствер винтовку, стреляет.

Кажется, уже долго-долго идет бой. Все окутано пороховым дымом. А страшная лавина катится и катится на нас...

Танки расступились и ринулись к нам во фланги. Теперь весь строй эсэсовцев ничем не прикрыт. Мы слышим крики. В многоголосом реве с трудом различаем:

Рус, капут!

Рус, сдавайсь!

И все потонуло в треске автоматной пальбы. Немцы вели огонь на ходу, не сбавляя шага. Пули метелью летели над нашими окопами, не давая приподнять головы. Даже "отсюда, с КП, видно, что потери у нас растут. Но пулеметы наши по-прежнему стреляют по вражеским цепям длинными, злыми очередями. Падают фашисты. Много их падает. И все-таки не сдержать нам этой тучи. Тем более вражеские танки прорвались в наши боевые порядки, утюжат окопы, давят наши батареи.

И вот в самый критический момент, когда, казалось, судьба наших подразделений решена, к первой линии обороны примчался «газик». Из него выпрыгнули командующий армией генерал-лейтенант К. Д. Голубев и член Военного совета генерал-майор С. И. Шабалов.

Грузный, широкоплечий Голубев оглядел окопы. Стоял он спокойный, как будто не было вокруг вихря пуль. Мы услышали его громовой голос:

Держись, товарищи, идет подмога!

А Шабалов уже был в окопах, обходил

потных, усталых бойцов. Что-то говорил им. И лица людей светлели. Вскоре в око-. пах появились командующий артиллерией армии генерал В. Э. Таранович, офицер оперативного отдела его штаба майор А. Е. Трунин. Они сразу направились на позиции артиллерийского полка, чтобы организовать отпор танкам.

А эсэсовцы приближались... Правда, уже заметно: цепи их стали значительно жиже. И все-таки немцев оставалось намного больше, чем нас. Передние узке надевают автоматы на шею и отстегивают с пояса гранаты.

Оглушительный рев: «Рус, капут!» - катился из края в край. Но что это? Сквозь рев тысяч глоток, сквозь грохот стрельбы долетела песня:

Широка страна моя родная...

Может, чудится? Но нет, крепнет песня. Вот она уже волной покатилась по нашим боевым порядкам.

Идут! Ура!.. - закричали бойцы.

Я выбежал из блиндажа. Чеканным шагом к нашим позициям приближается стройная колонна солдат. Их много - глазом не охватить. Подтянутые, в ладно пригнанном обмундировании, идут спокойно и уверенно; и дружная песня летит над четкими рядами. Вижу полковника П. В. Миронова, нашего соратника по боям под Ельней. Его 107-я стрелковая дивизия прославилась там и была преобразована в 5-ю гвардейскую. Павел Васильевич жмет мне руку, улыбается.

Смотри, чтобы артиллерия не подвела, а мы свое сделаем...

Я вернулся к своим артиллеристам. Решаемся на дерзкий маневр. Две батареи - С. И. Веридзе и Н. П. Шелюбско-го - выбрасываем вперед на флангах. Это рискованно - немецкие танки могут перехватить их. Но пушкари выкатили орудия вперед и ударили вдоль фашистской колонны. Залпы сметают эсэсовцев, как саранчу. Издали различаю командира. Он перебегает от пушки к пушке. Это старший лейтенант Н. П. Шелюбский. Отважнейший человек! Пушки на виду. К ним устремляются немецкие танки. А они все бьют и бьют по рядам эсэсовцев. На геройскую батарею набрасываются фашистские штурмовики. Пушки скрываются за частоколом взрывов. Но когда столбы земли оседают, пушки снова открывают огонь. Правда, их уже не четыре, а две и стреляют они реже - людей в расчетах совсем мало осталось. Но стреляют. Стреляют- наперекор всему.

А гвардейцы, разомкнув ряды, уже перешагивают через наши окопы и с громким «ура» устремляются вперед. В центре строя полыхает алое знамя. На флангах артиллеристы катят орудия, быстро разворачивают их и открывают огонь. Все быстрее и быстрее движение гвардейцев. Первые ряды столкнулись с противником в рукопашной схватке. На выручку своей пехоте кинулись было немецкие танки, но наши артиллеристы стеной огня пере- . городили им путь.

С волнением наблюдали мы за полем боя. Здесь, на выжженной, перепаханной взрывами земле, столкнулись не просто сила с силой. Это два противоположных мира вступили в единоборство. Черная рать, несущая рабство и смерть, столкнулась здесь с людьми, самыми гуманными на свете, но беспощадными к врагу, когда дело идет о жизни Отчизны, о судьбе народа, о будущем человечества.

И вмиг преобразился вражеский строй. Эсэсовцы потеряли весь свой лоск и спесь. Заметались, ища спасения. И вскоре остатки их побежали вспять.

Грозная, считавшаяся непобедимой, эсэсовская дивизия «Мертвая голова» показала спину. Мало кому из фашистов уда--лось спастись. Уцелевшие, бросив оружие, подняли руки. Они стояли перед нами жалкие, трясущиеся. Кажется, даже ростом стали ниже.

Поле было усеяно трупами. Валялись порванные, втоптанные в пыль портреты Гитлера, полотнища с черной свастикой, плакаты на русском языке, призывавшие нас сдаться на милость фюреру...

«Психическая» атака обернулась гитлеровцам гибелью первоклассной дивизии. Конечно, и у нас были потери. Немало отважных гвардейцев пало в бою. Наша дивизия тоже еще более поре"дела. Недосчитались мы героя-артиллериста Наума Павловича Шелюбского и почти всех его подчиненных - они погибли под гусеницами вражеских танков.

Но победа была на нашей стороне, и наши потери не могли идти ни в какое сравнение с немецкими.

В Москве мы часто встречаемся с бывшим командиром гвардейцев П. И. Мироновым, ныне генерал-лейтенантом, Героем Советского Союза. И каждый раз невольно вспоминаем об этом бое под Спас-Деменском.

К «пеихическим» атакам фашисты более не прибегали. Во всяком случае, мне больше не довелось слышать ни об одной -из них.

После разгрома врага под Курском войСка 1-го Украинского фронта, продвигаясь на запад, заняли Житомир, Вердичев, вплотную подошли к Виннице. Но в январе 1944 года наше наступление приостановилось. Гитлеровцы подтянули сюда большие силы. Командующий группой немецких армий «Юг» фельдмаршал Манш-тейн сосредоточил в районе Винницы и Умани четыре пехотные и шесть танковых дивизий. В них насчитывалось полтысячи «пантер» и «тигров» - самых мощных по тому времени танков.

2-я танковая армия, в которой я служил командующим артиллерией, получила приказ: в случае прорыва противника нанести контрудар и уничтожить его. Стояли мы тогда возле города Белая Церковь.

24 января гитлеровцы перешли в наступление. Им удалось потеснить наши войска. Форсированным маршем мы бросили наши танки и артиллерию навстречу вражеской стальной лавине. Шесть суток не стихали яростные бои на рубеже Оче-ретье, Липово, Погребище.

Мы со штабными офицерами-артиллеристами подполковниками В. Н. Торшило-вым и С. А. Панасенко, майорами В. К. Кравчуком и Г. С. Сапожниковым неотлучно находились в боевых порядках войск, организуя взаимодействие артиллерии с мотопехотой и танками. Я видел, как стойко дрались наши танкисты, самоходчики, расчеты противотанковых орудий. Легкораненые отказывались уходить в укрытия. В этих боях наши войска уничтожили около 140 танков.

Мне пришлось быть свидетелем мужест-Еа н отваги артиллеристов, занявших позиции за противотанковым рвом, который сохранился еще с 1941 года. Наши пушкари хорошо окопались. Стреляли они очень точно. За три дня немцы предприняли одиннадцать атак на этом рубеже. Но каждый раз фашистские танки откатывались. Много вражеских машин, обгорелых, разбитых, навсегда застыли среди степи. Гитлеровцы не жалели снарядов и бомб. Позиции наших батарей иногда тонули в дыму и пламени. Мне доложили, что из 123 человек, которые были в дивизионе накануне боя, сейчас остался 61 боец, да и из них многие ранены. Заменив выбывших из строя товарищей, к орудиям встали связисты, шоферы, бойцы тыловых подразделений.

Кто командует дивизионом? - спро

сил я командующего артиллерией 16-го

танкового корпуса полковника И. И. Тара-

Майор Ляшенко.

Это тот, который вернулся после

Он самый.

Таранов еще неделю назад сказал мне, что к нему в корпус прибыл новый командир дивизиона. Я все собирался поговорить с ним, да события помешали.

Мы прешли на НП артиллерийского дивизиона. Здесь властвовал невысокий, чуть грузноватый офицер. Не отрывая глаз от окуляров стереотрубы, он выслушивал доклады, подавал четкие команды. Командный пункт действовал слаженно, уверенно. И не поверишь, что люди смертельно устали и что совсем близко от них рвутся снаряды.

Завидя нас, молодой телефонист вскакивает, хочет предупредить офицера о на-

шем прибытии. Жестом заставляю его молчать.

Со стороны наблюдаю за командиром. Где я его видел? И вспомнил. Это же Василий Ляшенко, который служил у меня в 1938 году, когда я командовал 30-м артиллерийским полком. Пришел сразу из училища, лейтенантом, поставили его на взвод. А теперь уже командир дивизиона. Молодец!

Изменился сильно. Возмужал. Лицо стало строгим, суровым. Возможно, таким оно кажется от большого свежего шрама: розовая полоска протянулась через лоб, щеку, подбородок.

Когда чуть стихло, я подошел к нему. Крепко обнял. Оба обрадовались встрече.

Майор смущенно трогает пальцами шрам.

Не уберегся вот. Девять месяцев

штопали меня врачк. - Тон такой, буд

то он во всем виноват. - После госпита

ля хотели в тылу оставить. Кое-как угово

рил, чтобы послали снова на фронт.

Разговор наш прервала новая вражеская атака.

К бою! - скомандовал майор.

Мы выстояли тогда. Мне было приятно в приказе по армии о награждении отличившихся в этих боях прочесть фамилию Ляшенко: он был удостоен ордена Красного Знамени.

Наши танки снова двинулись на запад. В хлопотах наступления я редко видел Ляшенко. Но вскоре мне напомнили эту фамилию. Начальник строевого отдела штаба армии показал письмо из Пугачевского райвоенкомата:

«Призывник М. П. Ляшенко просит направить его в вашу армию. Хочет служить вместе со своим братом офицером В. П. Ляшенко. Сообщите, не возражаете ли вы против этого».

Командование дало согласие. И вскоре у нас появился рядовой Михаил Ляшенко, расторопный, смышленый парень.

А спустя еще несколько недель член Военного совета армии генерал П. М. Латышев призел ко мне в блиндаж пожилого человека в гражданском и девушку.

Григорий Давидович, принимай новых

солдат. Пугачевский райком прислал.

Старик шагнул Еперед, щелкнул каблуками:

Товарищ генерал, бывший бомбар

дир-наводчик Сорок шестого артиллерий

ского его императорского величества ди

визиона Ляшенко прибыл в ваше распо

Я удивленно оглядел его.

Высокий, широкоплечий, он выглядел моложе своих лет, несмотря на пышные усы, в которых уже серебрилась седина. На груди поблескивал георгиевский крест.

Расспрашиваю его, с чем пожаловал.

Оба моих сына у вас. Ну, и я не

мог усидеть дома. Силенки еще есть, на

здоровье не жалуюсь. Вот и пришел. До

ма хозяйка одна справится. Захватил с со

бой и Галину, самую младшую дочь. Она

комсомолка, тоже пригодится. Голова кол

хоза и односельчане согласились отпус

тить нас. Определите к делу...

Он немного помолчал. Из грудного " кармана достал аккуратно сложенный листок.

Вот вам, товарищ генерал, квитан

ция... Мы с женой собрали, кое-что дал и

Василий. Все наши сбережения - сто ты

сяч - внесли в банк. Хотим на эти день

ги орудие купить.

Я залюбовался стариком. Вот они, какие наши люди! Всех детей проводил на фронт и сам пришел воевать. Все готов отдать Родине - и трудовые сбережения свои и саму жизнь.

Солдатское спасибо тебе, дорогой!..

Петр Степанович и его дочь были направлены в подчинение офицера Ляшенко. К _ тому времени он стал подполковником.

Квитанцию на внесенные в банк сбережения, врз"ченную мне Петром Степановичем, мы отправили" в Главное артиллерийское управление. Дней через пятнадцать генерал-полковник И. И. Волкотрубенко прислал нам пушку. На лафете ее блестела никелированная табличка: «Орудие семьи Ляшенко».

В торжественной обстановке орудие было вручено сержанту Петру Степановичу Ляшенко, назначенному командиром расчета.

Нелегко было старому солдату: многое изменилось в военном деле за двадцать пять лет. Офицеры помогали ему. Учил отца и подполковник Василий Петрович Ляшенко. Спрашивал с него строго, не поверишь, что это сын.

В расчет добавили людей, и орудие семьи Ляшенко вошло в строй. Воевало оно отлично. Мы не раз наблюдали, как смело, быстро и точно артиллеристы Ляшенко в бою разворачивали орудие на виду у врага и били по танкам прямой наводкой.

Старый георгиевский кавалер стал хорошим командиром. Заботливый, требовательный и справедливый, он завоевал любовь солдат.

26 апреля 1944 года в бою на советско-румынской границе под местечком Тыр-гул Фрумос бронебойный снаряд пробил щит орудия. Наводчик Михаил Ляшенко был убит. Командир расчета кинулся к сыну, бережно поднял и отнес в сторону. Приложился ухом к груди. Не бьется сердце. Старик платком вытер кровь с лица сына, тем же платком смахнул слезы со своих щек и, не проронив ни слова, вернулся к орудию и продолжал вести огонь. Вечером я приехал на батарею. Михаил Ляшенко уже лежал в наспех сколоченном гробу. Вокруг в скорбном молчании стояли солдаты. Отец, брат и сестра склонились над гробом. Галина не выдержала, громко заплакала. Петр Степанович нежно тронул ее за плечо:

Тише, дочка, не надо...

Поцеловал холодный лоб сына. То же

сделали брат и сестра.

Ну, а теперь пошли. - Петр Сте

панович обнял за плечи подполковника и

дочь-санитарку. - Маме пока ничего не

Солдаты расступились, давая им дорогу.

Орудие семьи Ляшенко дошло до Берлина. Петр Степанович стал собираться домой. Он снова надел свой гражданский костюм, накануне тщательно отглаженный. На груди старика сияли ордена Красной Звезды, Отечественной войны и целый ряд медалей - награды, которыми Родина удостоила его за ратные подвиги. Здесь же красовался георгиевский крест на потертой ленточке. От подарков старик отказался. Но грамоту за доблестную службу принял с благодарностью. Прощаясь, старый солдат низко поклонился всем. Крепко обнял сына-подполковника. Поднес платок к повлажневшим глазам, разгладил усы. И сказал громко, чтобы все слышали:

Спасибо, товарищи! И тебе, Васень

ка, сынок мой, гордость и радость наша,

пребольшое спасибо! Прости, если кое-

что не так получалось. Но поверь: всеми

силами старался тебя не осрамить...

Еще раз обнял сына, трижды поцеловал его.

И заспешил к поджидавшему попутному грузовику. Солдаты и офицеры долго махали фуражками ему вслед.

В 1949 году ушел в отставку по болезни офицер Василий Петрович Ляшенко.

Но прославленное орудие № 001248, орудие семьи Ляшенко, продолжает нести службу. И молодые артиллеристы считают высокой честью попасть в его боевой расчет.

Понравилась статья? Поделись с друзьями:

Facebook

Twitter

Мой мир

Вконтакте

Google+

24.07.2023

Доброта

Самое интересное:

Преподобная софия 17 июня

Классный час «Первое сентября в разных странах мира 1 сентября в разных странах мира традиции

Обзор Final Fantasy XII: The Zodiac Age